Фронтовик

А уехали мы за город, к леску, там я и кончил его. Мало того, что кинуть хотел, так ещё и свидетель. Главное машина куплена, бак полный, имеется на руках средство передвижения, и я смогу ездить по Франции, пусть и ночами, и жить как пожелаю. Это и есть мои планы по ближайшим годам. Палатку купить, зимой на юге у побережья Средиземного моря проживать, а летом по всей стране кататься. Ночами. Больше двух недель на одном месте жить не стоит, внимание привлеку. В общем, буду привыкать к кочевой жизни, вроде цыган. Машину я отогнал в другое место, свидетелей не было, запер оставил большую часть вещей внутри и с вещмешком направился в город, много что докупить нужно, машина у меня не только средство передвижения, но и склад для нужных вещей, раз хранилища больше нет. Пусть попытки не оставлял вызвать, но не получилось. О, по пути парикмахерскую увидел и зашёл, а то у меня густая шапка волос. Стоит коротко постричься. В столице я задержусь на неделю, много что купить надо для жизни на природе, пару тайников найти перепрятать, чтобы не нашли, а громкое дело, в газетах о них читал, а потом уже можно заниматься автопутешествиями. Увидим, как пойдёт.

***

Дверь камеры заскрипела и открылась. Я сидел на лавке, медитировал, а тут оторвался от своего занятия и посмотрел на гостей. Два жандарма, и священник. Ну точно приют.

Четыре года просто волшебной жизни, и мне всё нравилось, хотя дважды едва не схватили. Жил, путешествовал, даже в Италии побывал и вернулся. Всё отлично, мне четырнадцать лет, соблазнил девчонку на ферме, а такую активную половую жизнь я уже два года веду, и посещал её каждый день, в течении месяца. Ну очень хороша была. Лагерь только переносил с места на место. Выследил меня муж этой дивчины, и сдал кому надо. Сам отлупить не смог, бегаю быстро, а вот сдать вполне. Поймали, два автобуса жандармов было, ловили по лесу. В общем скрутили, там не лес, а роща была. Найти укрытие не успел, неожиданно всё было. И вот сюда в камеру. А записали как Анри Блеро, сирота. В общем, меня забрали, и в приют для мальчиков при церкви в Леоне. Вещи мои, «жука», что четыре года верой и правдой служил, продали с аукциона. Как опекун церковь выступила от моего имени, и все деньги ушли на пожертвования и на сам приют, на его содержание. Хотя я особо не возражал. Приют мне понравился, вполне неплохо, а из помощниц церковной прислуги неплохие девчата встречались, что отдали себя служения богу. Ещё не сёстры, но на пути к этому. Их было сложно соблазнить, но я смог, поэтому о побеге не думал. А что, крыша над головой, две любовницы, пришлось серьёзно заняться маскировкой, чтобы нас не застукали, но школа, да молитвы, тут с этим строго. Пока я на волю не рвался и вполне себе жил в приюте, но не знаю сколько это продлится. Однако год пролетел, потом второй. Мне конечно попадало, те две девушки забеременели, а выпытать у них кто виновник было несложно. Меня перевели в другой приют, более строгий, в основном там мужчины, женщин мало, а те что есть, имели возраст как у мамонта. Было тяжело, тут не было педофилов или чего такого, просто строгие нравы, но удивительно, я дотерпел, и в семнадцати лет был выписан из приюта. Зато документы имел, об образовании тоже. А поехал в Париж, где первым делом вскрыл два тайника, и купил себе квартиру. Другую, та что раньше была, не продавалась, но эта даже лучше, приобретение автомобиля пока отложил, ну и дальше просто отрывался с хиппи.

***

Открыв глаза, я некоторое время смотрел в потолок, кажется больница. А меня жена убила со своим любовничком, на деньги позарились. Привязали к кровати и несколько дней кололи в вену наркоту, героин, пока передозировка не случилась. Под наркомана работали, хотя я не приемлил это дело. По больному месту били. Ну ничего, сюрприз будет, когда завещание зачитают, там жены вообще нет, всё приютам отойдёт. Облом будет крупный. Ну и чёрт с ними. Хотя смерть была довольно приятной, в глюках, у меня там порно-вечеринка шла, не как обычно. А так действительно пахло больницей, тело не моё, по частоколу зубов понял. Пошевелившись, тело вполне неплохо ощущалось, никаких судорог или тряски, я сел на койке изучая палату на четыре койке. Все три соседних наняты. У двух капельницы стояли. О, у меня тоже, оказывается. Дверь в коридор была открыта, там люди ходили, больные и врачи. Один врач прошёл было мимо, как вернулся:

- О, Иванов, кто разрешил садится? - подходя, спросил тот.

- Так и не запрещали, - изучая свои руки, что-то с ними не так, пробормотал я.

- Вы четыре дня в коме пролежали, судороги были. Хорошо, что очнулись. Как себя чувствуете?