Фронтовик

Когда рассвело, налегая на педали велосипеда, я укатил уже километров на пять от окраин городка. Там вроде шум поднялся, значит, нашли следы моих действий, но я ушёл. В магазине я взял три мешка с пшеничной мукой, свежий помол, больше не было, пять с крупой, пшено дроблёное, потом три с гречкой, три с горохом, два с солью и два с сахаром. Главный приз меня ожидал в подсобке, консервов изрядно, какао, причём не эрзац, пять коробок, даже чай нашёл, и неплохой. Всякое разное, подсолнечное масло, овощи в ящиках. Гниль есть, но брал всё, потом переберу. Сам магазин оказывается только для немцев был, не сразу табличку увидел и смог прочитать. Одним словом, когда я магазин покинул, в хранилище было четыре тонны четыреста килограмм. Тонна триста осталось свободного, и всё. А когда к окраине города катил на велосипеде, то почуял запах свежего хлеба. Пекарня, оказалось, сбоку была. Проник в цех и увёл три сотни буханок, такие караваи немалого размера. Это и задержало, иначе дальше бы укатил. Хотя ещё километра на три уехал, ушёл с дороги, подальше, и найдя место для днёвки, вскоре уже спал, сытый и довольный. Вот так я дальше и катил на велосипеде в основном ночами, но бывало утро и вечер прихватывал. Кто обращает внимание на парня-рыбака, что с удочками куда-то катил? То-то и оно. Холодало с каждым днём, хотя я так и катил на Юг, в сторону Румынии, к Бухаресту. Собирался угнать плавсредство и через Чёрное море к своим. Такой план был. По пути выкрал небольшую лодку с вёслами, через реки переправляться, не раз пригодилась. Отмыл всю утварь и готовил запасы еды на костре, хоть отъелся. Всё перебрал, порченное выкинул, освободив кило двести, тут и вес упаковки, ящиков. В Румынии взял местного полицейского, заимел «Наган» и восемнадцать патронов, и узнал где тут ближайшая молочная ферма. Ну любил я молочку. Три дня вокруг ходил и приглядывал, а как свежий товар набрали, до вывоза и выкрал. Было двести килограмм сливочного масла, триста литров сметаны, восемь головок сыра, тут небольшая сыроварня, больше для себя делают, остальное, до полного хранилища, заполнил молоком. Ну любил я его.

После чего две недели добирался до побережья. До этого посетил Бухарест. Тут магазин всё для туристов был. Так как в пути я тратил, много ел, и вообще перебирал добытое, килограмм пятьдесят свободного уже набиралось. В магазине, что вскрыл ночью, увёл два спальника, зимний на пуху и летний, тенты разные. Там по мелочёвке остальное есть. Вскрыл магазин готовой мужской одежды, хороший костюм подобрал, шляпа, пальто с меховым воротником, тут юг, зимней одежды по сути нет. Приметил три лёгких свитера моего размера, носки, нательное бельё, и тоже забрал. В соседнем магазине обувь под разный сезон. Так и набрал пятьдесят килограмм. Этой же ночью продолжил свой путь к побережью, пока не доехал. В бухте небольшой деревушки утопил плоскодонку, что ранее добыл, и небольшой ялик за место неё прибрал, с вёслами. Он уже для моря, высокие борта. Еле места хватило, да и то пришлось один рюкзак вещами забивать, убирать за спину. Ну и большую шлюпку с парусом увёл. А тут тепло ещё, хотя и октябрь, купаться можно, что я и делал, пока к своим плыл. И вот так вечером на той шлюпке с парусом и двинул к нашим, чтобы вся ночь впереди была, подальше уйти. В районе Туапсе-Сочи к берегу подойду, если наши корабли или катера не встретятся. Пять дней в пути, думаю Крым как раз прохожу, когда на меня вышел наш эсминец. А было десятое октября. Парус издалека заметил и подошёл, я его поздно заметил, с кормы. Прятаться поздно, спускать парус, или ещё что. Я ранец прибрал, дефицитная вещь и часть припасов из ценных, остальное не умещалось, некуда убирать. В общем, приняли на борт, где я опознался и сообщил о массовом побеге концлагеря для пленных командиров, полторы тысячи ушли. Сам я потерялся и на юг двинул, шлюпку украл и вот тут. Ну и свои данные сообщил, хотя и предупредил, что амнезия у меня. А кто я, мне сообщили в бараке, там даже капитан был, из того же танкового полка, что знал, рассказал.