Фронтовое братство

— Это предательское заявление! — выкрикнул Трепка. — Я требую военно-полевого суда в соответствии с приказом номер восемь, который издал фюрер!

— Трепка, ты, должно быть, не в своем уме. Неужели ты думаешь, что мы можем тратить время на эту ерунду в тылу русских?

Трепка щелкнул каблуками и с фанатичным блеском в глазах взглянул на Ольсена.

— Герр лейтенант, каждый немецкий солдат независимо от звания может потребовать военно-полевого суда над пораженцами и предателями!

И протянул Ольсену свой письменный донос на Малыша.

Ольсен молча прочел его и разорвал. Сурово взглянул на Трепку, который стоял перед ним навытяжку, совершенно уверенный в себе.

— На твоем месте я бы забыл об этом рапорте. Кажется, идея военно-полевого суда стала у тебя навязчивой.

Малыш, сидевший на пне между Портой и Легионером, завопил на весь лес:

— Посмотрим, как усердно наш будущий оберст будет судить бедного Малыша, когда Иван возьмет нас в плен! Юлиус все рассказал мне об этом гнусном рапорте.

— Не кричи так, — предостерег лейтенант Ольсен, — а то опомниться не успеем, как отправимся на Колыму.

— Saperlotte! — проворчал Легионер. — Я определенно предпочитаю Сахару Сибири.

— К черту твою Сахару вместе с Сибирью, лишь бы Йозеф Порта смог вернуться на Борнхольменштрасе, Моабит, Берлин.

— И как Йозеф Порта предлагает вернуться туда? — язвительно спросил лейтенант Ольсен.

— Угоним грузовик у русских. Это лучше, чем идти пешком, — беспечно ответил Порта.

Ольсен взглянул на Старика и покачал головой. Старик пожал плечами.

— Безумная идея, — пробормотал он.

Порта поднялся, взял автомат на ремень и неспешно пошел в лес.

Малыш, словно верный пес, последовал за ним, прихватив ящики с боеприпасами.

Лейтенант Ольсен снова покачал головой. И скомандовал:

— Колонной по одному за мной!

Мы несколько часов с трудом шли по густому вечнозеленому лесу. Плакали. Бранились. Дрались. Но стремление к самосохранению и страх перед тем, чего следовало ожидать, если бы мы попали в руки к русским, заставляли нас идти и идти.

Безошибочным волчьим инстинктом Порта с Малышом вели и вели нас через кустарники и болота, и после четырех дней невыносимых усилий мы увидели свет каких-то огней.

Мы в страхе спрятались среди сосен. Все, кроме Порты и Малыша, считали, что от этих огней нужно уйти, но лейтенант Ольсен безоговорочно капитулировал перед Портой и Малышом, хотя в глубине души считал их сумасшедшими.

— Раз там огни, значит, там иваны, — убежденно сказал Порта, — там, где иваны, там грузовики, а грузовик нам нужен. Малыш, пошли, посмотрим.

Они скрылись в темноте. Старик и лейтенант Ольсен злобно ругались.

Возвратясь через два часа, они подсели к нам, лежавшим в высокой траве.

Малыш сдвинул котелок на затылок и заливчиво засмеялся.

— Нам нужно было давно познакомиться, Йозеф Порта. Подумай о всех делах, какие можно было устраивать на Реепербане. Ты дурил бы пижонов, а Малыш бил бы их.

— Превосходная машина, — негромко произнес Порта.

— Что ты имеешь в виду? — раздраженно спросил Ольсен.

— Бронетранспортер повышенной проходимости для танковых стрелков, загруженный канистрами с бензином; его нам хватит, чтобы доехать до Борнхольмерштрассе!

— А команда? — спросил Ольсен, глядя на темные вершины деревьев.

— Не стоит и говорить о ней, — ответил Малыш, отгоняя комаров. — Восемь человек, сидят у костра и пьют. Ясно?

— У них по меньшей мере три литра водки, — сказал Порта, — наверняка украденной у снабженцев.

Малыш негромко засмеялся.

— И сейчас двое водителей хлещут ее, будто война вот-вот окончится. Держу пари, они думают: «Немцы, эта нацистская шваль, отступили почти до Польши».

Порта захохотал.

— А тут мы угоняем бронетранспортер. Их удар хватит!

Мы лежали в молчании. Чувствовалось, что все думают о броневике.

Порта свернул самокрутку.

Через минуту лейтенант Ольсен поднялся.

— Отлично, пошли, займем его.

И тут в тылу противника произошла одна из тех бесчисленных драм, которые никогда не попадают в официальные сообщения. Единственное последствие таких инцидентов — несколько вычеркнутых из списков личного состава фамилий.

Ефрейтор Василий Ростов и башенный стрелок Иван Сколенский из Тридцать четвертой танковой бригады пошли к своему замечательному новому бронетранспортеру взять пару батонов копченой колбасы и вдруг почувствовали, как им сжали горло стальные пальцы.

Постепенно перед их глазами все потемнело. Новый бронетранспортер словно бы растворился в воздухе. Василий едва смог поднять руку к горлу и коснуться стальных пальцев. Потом умер.

У Ивана возникли перед глазами его двое детей. Ненадолго. Он хотел позвать их, но не смог издать ни звука. Его ноги дрогнули. Легионер сжал пальцы чуть крепче. Тут умер и он.

Порта с Малышом быстро натянули их куртки поверх черных танкистских мундиров и надели русские каски. Немного пошептались с остальными. Потом все мы стали красться к костру, где сидели несколько русских, остальные члены команды.

— … твою мать! — громко выругался по-русски Порта.

Сидевшие у огня рассмеялись. Один из них позвал:

— Быстрее. Мы ждем.