Фронтовое милосердие

29 августа войска фронта перешли к обороне. Львовско-Сандомирская операция закончилась. Освобождавшиеся от раненых армейские госпитали подтягивались ближе к войскам и расширяли возможности для лечения раненых на месте. Наибольшее число госпиталей, находившихся на 12 августа в местах прежней дислокации, далеко от своих войск, принадлежало 13-й армии. Начиная от исходного положения и кончая городом Ярославом, на пути наступления армии размещалось 10 госпиталей, то есть почти 50 % всех имеющихся в армии. О причинах этого говорилось. Здесь только уместно еще раз подчеркнуть всю важность развертывания ЭГ и ГЛР фронтового подчинения в исходном положении для наступления вместо армейских госпиталей. Кроме того, важно иметь в этих же районах в достаточном количестве резервы. Что же касается резерва подвижных госпиталей, мобильность которых позволяла руководству медицинской службы фронта быстро реагировать на изменения боевой и медицинской обстановки в армиях, то он должен быть гарантирован от преждевременного развертывания в местах своего сосредоточения перед наступлением. Только при этом условии можно «накрывать» армейские госпитали в ходе наступления, освобождать их от раненых и больных, чтобы они могли непрерывно следовать за своими армиями, а когда отступление противника сменяется обороной и сильными контратаками, как это имело место на Висле и ее западном берегу, и потери ранеными в наших войсках резко возрастают, быть готовыми к приему раненых. Особенно важно было не допускать преждевременного развертывания фронтовых полевых госпиталей резерва в этой операции, когда во фронте действовали три танковые армии, огневая мощь и подвижность которых позволяли на важнейших направлениях фронта развивать стремительное наступление, срывать замыслы врага и решать исход сражения в свою пользу. Поэтому своевременное освобождение от раненых госпиталей танковых армий было первоочередной задачей руководства медицинской службы фронта.

Из пяти госпиталей 3-й гвардейской танковой армии на 12 августа два находились в Ярославе, два — в районе Дембы и только один на плацдарме. Армия с первых дней августа вела там боевые действия. Ее потери в этой операции составили 4350 раненых и больных.

Начмедарм полковник медицинской службы Л. Н. Васильев еще на Халхин-Голе возглавлял медицинскую службу отдельной танковой бригады. Он отмечает в качестве главного недостатка в организации медицинского обеспечения армии в операции отрыв армейских госпиталей от войск. Это отрицательно влияло на оказание методической помощи хирургам медсанбатов корпусов, только в июне сформированных на базе медико-санитарных взводов, а также вызывало большое напряжение в работе медсанбатов и затрудняло эвакуацию раненых в свои госпитали.

Л. Н. Васильев был бессменным начальником медицинской службы 3-й гвардейской танковой армии, которой с начала ее формирования командовал один из прославленных командармов маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко.

* * *

…Павел Семенович Рыбалко тяжело болел. В организации его лечения непосредственное участие принимал И. В. Сталин. Кончилась война. Рыбалко командовал бронетанковыми войсками Советской Армии. Недуг, приведший его к преждевременной кончине, развивался постепенно. Как видно, о нем не знал никто из медиков, прошедших с маршалом всю войну. Во всяком случае, руководству ГВСУ об этом ничего не было известно. Когда я уже работал в Министерстве здравоохранения СССР, Павел Семенович был доставлен в Главный военный клинический госпиталь с тяжелым и запущенным заболеванием — раковой опухолью, которая из первичного очага распространилась на другие органы и ткани. Из госпиталя его перевели в больницу 4-го Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. Здесь применили рентгенотерапию по методу, разработанному в нашей стране. Этот метод не был известен за рубежом. Однако и он улучшения не принес. Состояние здоровья П. С. Рыбалко с каждым днем ухудшалось. У лечащих врачей и главных специалистов возникла мысль направить Рыбалко лечиться за границу или пригласить из-за границы специалиста для консультации. Как только мне стало об этом известно, я немедленно попросил приехать ко мне главных специалистов лечебно-санитарного управления Кремля А. Н. Бакулева, А. Д. Очкина, В. Н. Виноградова, Н. А. Попову, Б. С. Преображенского, П. И. Егорова и других. Нужно было выслушать их мнение, выяснить, какие имеются у них данные о новых методах лечения, не применяемых у нас, но дающих надежду на излечение больного.

Из длительной беседы я не получил ответа хотя бы с малейшей надеждой на возможность помочь больному и высказался против предложения обратиться к иностранным специалистам. На следующий день утром мне позвонил И. В. Сталин.

— Почему вы возражаете против предложения профессоров? — спросил он. — Может быть, есть какая-то надежда.

— Именно потому, что никакой надежды нет, товарищ Сталин, я и высказался против.