Фронтовой дневник (1942–1945)

14 ноября вечером по станице разнеслись слухи о том, что якобы по радио официально объявлено об открытии 2-го фронта и что якобы 700 английских и американских военных кораблей высадили на берегах Франции десант под прикрытием огромного количества авиации. Немцы пытались оказать сопротивление и бросили 500 аэропланов, но это не помогло, и войска союзников заняли ряд городов, французские войска присоединились к ним, и немцы обратились в бегство.

Но эти слухи не подтверждаются. В газете от 13/XI сообщается, что войска союзников начали вести усиленные действия в Африке.

Очевидно, это сообщение и было истолковано как открытие 2-го фронта. Наше поднявшееся было настроение снова упало.

Все приготовления к походу в тыл (в Ейск) закончены. Мы думали, что уйдем вчера вечером, в крайнем случае, сегодня на рассвете.

Но пока не ушли.

Вчера пришел из штаба куста И. В. Верхнежировский, бывший председатель Ейского горсовета. Его провожал сюда из штаба куста Горский. Так Горский говорит, что Верхнежировский пришел сюда со специальным заданием, кажется, для обследования деятельности командования. Если это так, то хорошо. Ибо все бойцы возмущены поведением командования, и каждый готов не идти в Ейск, т. к. всем ясно, что этот поход кончится гибелью всего отряда при такой организации. Поход мыслится с вооружением, явочные квартиры командованию неизвестны, людей берут насильно, само командование в первой же беде бросит бойцов, сигнализация не изучена, связи ни с кем нет и т. д.

Кто пойдет, кто нет – неизвестно, все держится в тайне, но, по слухам, человек десять будет направлено на передовую или в военкомат. Я подозреваю, что и меня, очевидно, не хотят брать. Я рапорта не подавал, но знаю, как неугоден командованию за свою прямоту и наблюдательность. Я вижу все их жульнические махинации, и они это понимают. Они готовы любыми средствами от меня отделаться, но только отделаться так, чтобы я не остался в живых и не разоблачил потом их. С этой целью они меня уже 10/XI посылали на передовую в бой, но, к их досаде, я вернулся невредимым. Что сделают со мной сейчас, не знаю. Возможно, возьмут с собой, зная, что по состоянию здоровья я не вынесу этого похода, и меня можно будет пристрелить по дороге, или снова направят на переднюю линию. Но что-то замышляется. Например, сегодня комиссар приносил и раздал ребятам гранаты, а мне не дал. Вчера должен был дежурить Аксюта, однако назначили меня. Расспрашивали обо мне медсестру Терещенко.

Интересно, что изменит во всем Верхнежировский. Горский сказал, что он будет беседовать с бойцами и обязательно со мной. По дороге якобы он сказал, что «единственно умный и порядочный мужик в отряде – это Цымбал». Горский, Науменко Д. и др. рассказали ему, что меня совершенно затравили.

Уже две недели я страдаю желудком. Ужасный понос и боль.

У хозяйки белую кошку с черным пятном зовут Снежинкой, большую белую свинью – Симой, красноватую телушку – Милой, корову – Машей, маленькую трусливую собачонку – Бушуй.

Забыл написать о Реунове. Это бывший управляющий Ейским базаром. В батальон он почти не ходил – прикидывался больным. С батальоном отступал в качестве помощника начальника снабжения. Шкурник и трус. Пятов его взял начальником снабжения. Когда после Пятова оформился отряд, Реунов не принял присягу и, кажется, симулировал сумасшествие, или в самом деле заболел, т. к. его пугали расстрелом за выпитую бутыль спирта, в распитии которого участвовал и он, и за который отвечал. После ухода отряда он сбежал из лагеря, ночью был ранен часовым на МТС59 в Афипсе60, а впоследствии штабом куста расстрелян.

17 ноября 1942 г., Крепостная

В газете дней 10 тому назад я прочел статью о гибели своей ученицы 2-го класса педучилища Клавы Недилько. Она у Вострикова была медсестрой и погибла на фронте юго-восточнее Новороссийска. В статье говорится о ее самоотверженности, героизме, патриотизме. Погибла она так. Связист восстанавливал связь и был ранен. Она поползла к нему. Умирая, он беспокоился, что не восстановил связь. Она стала восстанавливать, тут ее и убили.

Верхнежировский принес ряд статей из газет. Одну о тех ейских комсомольцах, которые неоднократно посылались зимой в Таганрог по льду. Все они погибли. Статья представляет выдержки из дневника немецкого офицера, ловившего, пытавшего и расстреливавшего ейских комсомольцев в Буденновске около Таганрога. Статья написана Эренбургом61.

Другая статья написана рядом военврачей и называется «Удар». Она состоит из письма какой-то Лиды из Саратова своему мужу Валентину в действующую армию и ответа группы военных врачей. Лида в «лирическом тоне» пишет своему мужу о том, что она полюбила другого и благословляет его жить счастливо под ярким солнцем холостяка. Военврачи в мягких тонах называют Лиду шлюхой, а ее нового мужа подлецом. Эта статья напомнила мне собственную жизнь и поступок Марийки и Якова62. Если бы было возможно, я бы обязательно послал им эту статью с некоторыми своими комментариями.