Фронтовой дневник (1942–1945)

Меня уже думают отправить обратно в Калужскую за патронами к зенитному пулемету и телефонными аппаратами. Я хочу, чтобы поехал кто-нибудь другой.

12 марта 1943 г.

Ужасно неприятные новости. Сегодня я слушал последние известия. Наше наступление захлебывается, даже больше того. Противник бросил 25 новых дивизий, из них 12 танковых. Сейчас идут ожесточенные бои западнее Харькова. Противник стремится овладеть городом, наши части отбивают атаки. Говорят, что вчера в газете было сообщено, что наши войска оставили 8 недавно взятых городов на Украине. В Донбассе: Лозовую, Изюм, Барвенково, Лисичанск, Павлоград, Ворошиловград. Если так будет продолжаться и дальше, противник скоро вновь вернется на Дон, Кубань, Кавказ. Уже сколько времени ведутся безрезультатные бои за Новороссийск, Таганрог, Мариуполь. Если противник возьмет Харьков, наши войска, находящиеся в Харьковской, Полтавской, Курской области, попадут в окружение.

Мне эти новости совершенно испортили настроение. Надежды на переход на гражданскую работу безнадежны. Да и нужно ли это? Может быть, вновь придется идти в леса. Занимая какое-либо место, противник совершенно очищает его от населения. Если семья еще жива, то она обязательно погибнет, если противник вновь прорвется в Ейск.

Завтра утром я отправляюсь в Холмскую95, ближе к передовой. Сейчас она за Холмской и Ахтырской96, где идут тяжелые бои. Говорят, что многие наши бойцы уже там. Возможно, и я попаду туда и погибну. И вместе со мной погибнут все мечты и надежды. Плохо дело.

13 марта 1943 г. Ст. Холмская

Сегодня добрался сюда хорошо. Подъехал на машине и в час дня был на месте. Отчет пока полусдал. В Северской сказали, что меня откомандировывают в 189-й запасной полк, как человека, имеющего высшее образование. Но здесь сказали, что меня не откомандировывают.

С квартирой пока устроился хорошо. Буду жить с младшим лейтенантом Пакелией. Койка отдельная.

Был в бане. Сменил белье.

В Северской кукурузным хлебом засорил желудок, вчера принимал слабительное. Сегодня весь день питаюсь отварным рисом, который сделал вечером на дорогу. Он почему-то противен. В желудке и во рту ощущение пресного. Здесь и в Краснодаре много случаев заболевания брюшным тифом. Это к весне станет эпидемией. Я никогда не болел инфекционными болезнями, кроме гриппа. Боюсь, что мое слабое сердце, никуда не годный организм и желудок не вынесут этого заболевания.

14 марта 1943 г.

Всю ночь меня мучил желудок. Вечером я поел немного кукурузной каши – иного ничего не было, – а она моим желудком совсем не переваривается. У меня ужасный понос, я очень мало спал. Утром поел рисовый суп. Возможно, он поможет. Если не поможет, то вновь придется сесть на кипяток. Правда, теперь нет и сухарей. Вместо них нам вчера выдали по 300 гр. муки.

Спать было прохладно.

Всю ночь противник бомбил, очевидно, Краснодар, до которого отсюда 60 км.

Передовая линия отсюда в 15–20 километрах, под станицей Абинской97. Это следующая станица за Холмской по направлению к Новороссийску. Три недели наши войска пытаются ее взять, и ничего не получается.

Немец оттянул сюда войска из Краснодара и всего края и упорно держится за рекой, создав мощную оборону. 9 и 10 марта наша артиллерия и авиация, а также «Катюши»98 совершенно разбили и сожгли станицу, однако продвинуться вперед удалось только до водного рубежа ценой огромных потерь.

Вечер. Еле мерцает коптилка. Болит укол от тифа. Мучает желудок. Есть нечего. Выдают 300 гр. муки и 170 гр. немолотой кукурузы, да 20 гр. масла – вот суточный паек. А кукурузу мне нельзя кушать. В соседней хате хозяйки мелют кукурузу и, чтобы легче было, поют песни.

Во дворе холодно. В комнате тоже холодно, не топлено. У меня на душе грустно. Вспоминается стихотворение: «Мне грустно на тебя смотреть»99.

Сегодня написал рапорт командиру дивизиона о съеденных в Калужской 16 банках консервов. Не знаю, какая последует резолюция. Говорят, что я имел право съесть только 5–6 банок по норме. Смотря под какое настроение попадет этот рапорт. Он может быть утвержден, может получиться и так, что командир росчерком пера направит меня в маршевую роту или отдаст под суд. Сегодня его нет, и я жду его возвращения с неспокойной душой.

В нашей комнате весь день делали противотифозную прививку. Бойцы свое обмундирование складывали на мою постель, а младший лейтенант Пакелия даже спал на ней. Боюсь, что там теперь полно вшей, которых я ужасно боюсь.

В Северской я прочел повесть полковника Ванды Василевской «Радуга»100, в которой рассказывается, как немцы взяли село и там бесчинствовали, и как это село освободила Красная Армия. Герой – капитан Курт, его русская любовница Туся, которую впоследствии застрелил ее муж, пришедший занимать это село, беременная партизанка, у которой капитан Курт потом расстреливает родившегося несколько часов назад сына, изнасилованная девушка и другие советские люди, стонавшие и страдавшие под немецким игом.