Фронтовые ночи и дни

Выпив, двое солдат изнасиловали Галю на глазах у дочери. Оксана от страха потеряла сознание. Тогда третий солдат тут же на глазах у матери, которую держали двое других, изнасиловал беспамятную Оксану.

Душераздирающие крики Гали разносились далеко окрест. Около хаты собралось человек тридцать сельчан, однако в большинстве это были женщины и старики, которые боялись вмешаться в происходящее. Пьяные фашисты вышли из хаты смеясь и направились прямо на толпу сельчан, угрожая оружием. Пока все были заняты столкновением с пьяной солдатней, никто не заметил, как из хаты выскочила Галя. Черные как смоль волосы рассыпались по спине, в руках у нее были вилы-тройчатки. Она молча и яростно всадила вилы в спину одному из немцев. Другой фашист тут же выстрелил в нее из своего вальтера.

Тем временем одна из соседок забежала в хату и увела с собой Оксану. А в начале 1942 года Оксана исчезла из села: кто говорил, что она в Майданеке, в концлагере, кто рассказывал, что ушла в партизаны. О дальнейшей ее судьбе ничего не известно…

Заканчивая рассказ об этой жуткой истории, замполит полка подполковник Рождественский сказал:

— История эта проверена спецорганами после возвращения капитана Полищука из отпуска. Его состояние вы понимаете: он находится в шоке и сильнейшей депрессии. К исполнению службы фактически непригоден. Мы обратились с ходатайством о досрочной демобилизации. Но нам отказали: практически нет семьи, которая не потеряла бы близких, не перенесла бы трагедии. Я прошу вас бережно отнестись к этому человеку. Будьте внимательны, но не назойливы. Время лечит…

Полк наш шел вместе со 2-й танковой армией на запад. Вскоре мы были уже на румынской территории. Немцы и румыны сражались с невероятным ожесточением, постоянно контратаковали большими силами, пытаясь отбросить нас за Прут. Мы не могли взять ближайшую высоту, а у немцев не хватало сил сбросить нас с плацдарма. Вторая танковая армия, потеряв немало живой силы и техники, фактически выдохлась и была уже не в состоянии решать крупные стратегические задачи. В нашем полку, например, из 24 боевых установок оставалось в строю только пять.

В первой половине июня 2-ю танковую армию перебрасывают под Ковель и пополняют техникой. Доукомплектовали и наш полк, что позволило вести успешные бои за освобождение Западной Украины, Западной Белоруссии и Польши.

В ходе наступления войск 1-го Белорусского фронта 2-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта танковых войск Богданова вводится в прорыв и стремительным броском выходит на территорию Польши, освобождая город Люблин.

За эти последние месяцы капитан Полищук, кажется, стал понемногу приходить в себя, но того добросердечного, приветливого и веселого офицера, которого все мы знали, уже не было. Перед нами был угрюмый, раздражительный человек, охваченный ненавистью к фашистам. Теперь он был напряжен как струна. От волнения и сжигавшей его ненависти к оккупантам у него даже щеки розовели на черном от горя лице. При каждой остановке на пути к Люблину он рвался идти пешком к этому городу, так как было известно, что под Люблином находится концлагерь советских и польских военнопленных. Полищук был почему-то уверен, что найдет дочку Оксану именно там.

Люблин заняли с ходу, хотя немцы и пытались организовать сопротивление. Тут же капитан Полищук с группой товарищей выехал в Майданек. Вот что рассказал потом участник этой поездки капитан Балакирев:

— На территории более ста гектаров стояло около тридцати длинных деревянных бараков, а также семь газовых камер с крематориями. Несколько труб еще дымились. На лагерном плацу стояло несколько виселиц. Зона уже охранялась советскими солдатами, на территории лагеря находились несколько солдатских кухонь, а к ним тянулись длиннейшие очереди скелетов, обтянутых кожей, больших и совсем маленьких.

При нашем приближении люди радостно махали нам руками и мисками, смеялись и плакали от радости. Только дети не совсем понимали, что происходит, и немедленно при нашем приближении закатывали рукава, показывая вытатуированные номера на исхудалых ручках. На взрослых были ветхие полосатые халаты, иногда заляпанные кровью, дети были одеты в тряпье.

Капитан Полищук и мы, его товарищи, сразу же стали расспрашивать заключенных, не знали ли они девочку лет двенадцати — четырнадцати. Но вскоре мы потеряли надежду: заключенных в лагере было несколько тысяч. Помог нам один заключенный, представившийся старшиной Калюжным. «Пойдемте в соседнюю зону, — сказал он. — Там женские блоки. Поговорим со старостами. Иначе вы ничего не узнаете».