Фронтовые ночи и дни

Пятнадцатого сентября наш полк вместе с пятью другими полками гвардейских минометных частей был передан 1-й гвардейской армии. Весь сентябрь части этой армии, а также 66-й и 24-й армий на фронте от Самофаловки до Ерзовки штурмовали немецкие позиции с задачей восстановить общую с Юго-Восточным фронтом линию обороны, отвлечь на себя силы противника, наступающего на Сталинград. Ежедневно дивизион четырьмя-пятью залпами накрывал позиции немцев. Авиация противника тут же давала нам сдачи. Полк нес большие потери.

Двадцать девятого сентября командир полка подписывает приказ, где предусматривается поддержать огнем части 1-й гвардейской армии, которая имеет задачу с утра тридцатого «перейти в решительное наступление, опрокинуть и уничтожить впереди стоящего противника и соединиться со славными защитниками Сталинграда».

— К четырем часам утра иметь на каждую боевую машину по три залпа М-13 и два залпа М-20. Боеприпасы подвезти ближе к огневой позиции и замаскировать в ровиках, — приказал командир.

Противник на участке 1-й гвардейской армии подтянул огневые средства, оборудовал дзоты. Видимо, знал о готовящемся ударе. А может, это было следствием того, что 1-я гвардейская армия весь сентябрь штурмовала немецкие позиции.

Накануне, очевидно, в порядке подготовки наступления, мы ночью снарядами М-20 батареей дали залп по командному пункту немцев. Залп дали удачно.

Утром начали артподготовку. После получасовой артиллерийской обработки вражеских позиций части 1-й гвардейской и 24-й армий начали наступать. Однако, несмотря на то что в течение дня полк то подивизионно, то отдельными батареями давал залпы по обороне противника, вперед наши части продвинуться не смогли. Единственным немаловажным фактом явилось то, что наши войска своими действиями оказали огромную помощь армиям, удерживавшим Сталинград.

Между тем наступили холода. По ночам уже подмораживало. Военные успехи не радовали, настроение безнадежности появлялось то у одного, то у другого. Старший лейтенант политрук Кочурин, душевный и остроумный человек, все дни проводит в орудийных расчетах, пытаясь поднять моральный дух солдат.

Весь октябрь наши войска вели напряженнейшие бои, стараясь удержать оборону. С не меньшим ожесточением немцы бросали в бой все новые и новые резервы, пытаясь опрокинуть советские войска в Волгу. К концу октября резко похолодало, начались моросящие дожди с ночными заморозками.

В один из таких ненастных дней, второго ноября, как-то приходит политрук Кочурин. Он не то что мы — салаги, ему уже за сорок. Хитро улыбается. Мы же с недоумением смотрим на него.

— Ну, ладно, — говорит мне политрук, — в другое время мы с тебя откуп потребуем. А сейчас прими наши поздравления! — и объявляет солдатам о том, что командиру их взвода исполнилось девятнадцать.

Я же совсем забыл о таком важном событии, хотя, честно признаться, было приятно, что политрук вспомнил об этом. Все после его слов бросились ко мне и начали качать. Наконец поставили на ноги. Кочурин достал фляжку и налил вначале мне, а потом и другим граммов по тридцать водки. Всем не хватило, но обиженных не было. На том и закончился мой праздник.

А через четыре-пять дней приходит приказ: иметь неприкосновенный запас горючего для заливки, а также пять комплектов боеприпасов. Приказ поднял настроение. Еще через несколько дней дивизион ночью снялся с огневой позиции.

Мы едем в темноте, не зажигая фар, на небольшой скорости, чтобы не растягивалась колонна машин. Легкий морозец сковал лужи, начал падать снег, слегка завьюжило. Только часам к трем мы добрались до какого-то леса.

По напряженному гулу, приглушенным голосам чувствовалось, что лесок забит войсками. Командир дивизиона, майор Тычков, окая по-волжски, тихо отдавал команды, выстраивая нас на опушке леса. И вот дивизион выстроен, установки наведены по заданным целям. Все замерло. Снег пошел гуще, усилился ветер. Мы вздрагивали от озноба, хотя всем уже было выдано обмундирование: теплое белье, ватные брюки, телогрейки, валенки и прочее.

Стояли мы долго. Наконец наступил серый туманный рассвет. Валит снег, чувствуется легкий морозец, хрумтит под ногами ледок, в верхушках деревьев шумит ветер. Хорошая погода — авиации не будет.

— К бою! — уже во все горло орет Тычков.

— Огонь!

И как только взревели «катюши», вздрогнуло все вокруг и раздался такой оглушительный треск, будто небо обрушилось на землю. Тысячи орудий начали артиллерийскую подготовку. Это было 19 ноября 1942 года. Два часа длился всесокрушающий огонь нашей артиллерии. За это время дивизион дал пять залпов Громилась оборона 3-й румынской армии, на позиции которой и были нацелены наши войска. Погода словно поддержала артподготовку: сильнее завьюжило, усилился мороз. В короткий срок оборона румын была прорвана, и наши танковые соединения рванулись вперед. Мы — за ними, готовые в любую минуту поддержать огнем наступающие части.