Фронтовые повести

В свободное время Татьяна внимательно изучала карту с обозначенными запретными зонами. Она не сомневалась, что всюду, куда ей запрещалось въезжать, находились те или иные важные объекты.

На условную встречу с Володей Ольховым она пришла заранее. Приближаясь к дому Раисы Беловой, о которой говорил Вале молодой инженер, Татьяна придирчиво осмотрелась вокруг. Нет, все было спокойно. Дом этот вообще находился в тихом отдаленном переулке. В окнах домика задернуты белые занавески. Это был условный знак, означавший, что никаких помех нет и можно заходить. Если бы что-нибудь случилось, то хозяйка должна была отдернуть шторку хотя бы наполовину.

До назначенного времени еще оставалось больше тридцати минут. Татьяна ждала и нервничала. Ей казалось, что время идет страшно медленно. Несколько раз она выглядывала в окно, всматривалась в пустынный переулок и снова аккуратно поправляла шторки на окне. Хозяйка домика Рая Белова занималась чем-то во дворе. Она вообще не имела привычки вникать в то, что ее не касалось. Встретить посетителей, проводить — вот пока и все ее обязанности.

Владимир появился в последнюю минуту. Унимая вздымавшуюся грудь, он опустился на стул. Татьяна возбужденно расхаживала по комнате. Что он слышал в последнее время? Есть ли какие-нибудь сведения о положении на фронте? Ей самой пока известно очень немного. Однако, размышляя по-своему, она пришла к неутешительным выводам. Эти бомбы с наглой хвастливой надписью «Нах Москау» не выходили у Татьяны из головы. Если немцы так бравируют своими возможностями разрушения Москвы, значит, дела на фронте принимают угрожающий характер! Чем они могут помочь нашим отсюда? Да, у них собирается важный материал. Да, она более или менее регулярно передает собранные сведения в партизанский отряд. Но где, где практические результаты их разведывательной деятельности? Может быть, им не следует ждать у моря погоды и покончить наконец с этим спокойным созерцанием того, что происходит вокруг? Ведь враг с каждым днем все ближе подходит к Москве!

Владимир терпеливо выслушал ее. Он знал, что творится в душе молодой женщины. Судьба прифронтовой Москвы беспокоила всех. И все же, несмотря ни на что, они обязаны были заниматься тем, ради чего их и оставили в тылу. «Дисциплина, прежде всего дисциплина, — повторил он. — И выдержка. Разведчик должен уметь ждать».

— Ждать! — воскликнула Татьяна. — Сколько еще ждать!

Они едва не поссорились в тот день и разошлись недовольные друг другом.

Успокоившись, Татьяна выругала себя за «бабьи истерики» и при следующей встрече извинилась перед Володей.

… Дом Раи Беловой Валя хорошо помнила. До войны она была здесь дважды. Вале особенно понравилось, что «наш человек», как назвал Раю Володя, встретив ее, не стала заниматься расспросами и рассказами. Они поздоровались, и Рая, словно они виделись с Валей только вчера, молча указала ей на крылечко: заходи, ждут. Володя встретил ее, усадил за стол. Во время разговора хозяйка дома появилась в комнате всего один раз — она молча взяла коробок спичек и тут же вышла, стараясь ступать как можно мягче. На лице Вали молодой инженер прочел одобрение: Рая ей понравилась.

Усаживая Валю за стол, Володя как бы невзначай отодвинул шторку, и, когда Валя, успокоившись, принялась расхаживать по комнате и попробовала было штору поправить, Володя ничего ей не сказал, но тут же снова сделал по-своему. Впоследствии Вале стал известен условный пароль явочной квартиры, и она поняла, что Володя не хотел, чтобы во время их разговора кто-нибудь неожиданно заявился, однако тогда она удивленно посмотрела на Володю, тот покраснел, по ничего не сказал.

На одну из встреч в доме Раи Беловой поздним осенним вечером Володя привел с собой невысокую закутанную в платок девушку.

— Познакомься, Валя. Ее зовут Майя.

Девушка стояла молча, не снимая платка, не присаживаясь на придвинутый табурет.

Чтобы не молчать, Валя с улыбкой спросила:

— Как, еще одна Майя? Володя шутливо развел руками:

— Ничего не поделаешь!

Валя уже познакомила его с Майей Серовой, и Володя через своего человека на городской бирже труда устроил ее фельдшером в село Петровка, где работало небольшое предприятие по добыче торфа. Немцы заменяли торфом дорогостоящий каменный уголь и использовали его в качестве удобрения на полях.

Нелюдимость поздней гостьи объяснялась просто. Майя Белкина, работавшая до войны секретарем сельсовета, не смогла эвакуироваться. С первых дней оккупации молоденькая комсомолка включилась в активную борьбу с оккупантами. Она была арестована в тот момент, когда разбрасывала листовки. Девушку долго пытали в волостной управе, добивались, чтобы она назвала сообщников. Майя выдержала все побои и не проронила ни слова. Обессилевшую девушку бросили в сарай. Она слышала, как перед зданием сельской школы сколачивали виселицу. Наутро была назначена публичная казнь схваченной полицаями партизанки.