Фронтовые повести

Одним из таких людей в деревне Артемовке, по мнению Павлика Смирнова, мог стать его учитель Иван Михайлович Емельянов, один из уважаемых в округе людей— грамотный, по натуре добрый и, главное, честный. И как часто бывает у людей уважаемых, были у него завистники. Они всегда не прочь вылить ушат грязи на голову соседа, оклеветать ни в чем не повинного. Клевета не обошла Ивана Михайловича. Незадолго до войны он был арестован по ложному доносу… Ученики не забывали старого учителя, писали ему письма, слали посылки. Они-то и помогли восстановить справедливость и добились освобождения старого учителя. Перед самой войной Иван Михайлович вернулся в Артемовку. Седой, постаревший, но по-прежнему любящий детей, свое учительское дело, он снова начал работать в школе. Когда немцы появились в соседней деревне, Иван Михайлович собрал в школе оборудование кабинетов, гербарии, школьные карты, лучшие модели и работы юных конструкторов, физиков, химиков и попытался уехать в глубокий тыл, чтобы где-нибудь в такой же вот деревне организовать новую школу.

Но через неделю пришлось Ивану Михайловичу вернуться в Артемовку— немцы опередили старого учителя и прошли на восток раньше его.

Однажды ночью Лебедев вместе с Павликом решил наведаться в Артемовку. Неподалеку от школы, добротного деревянного здания под железной крышей, Павлик без особого труда разыскал домик учителя.

Партизаны осторожничали — береженого бог бережет. И самим незачем было зря рисковать жизнью, тем более ставить под удар учителя, раньше времени навлекать на него подозрения. Если дознаются немцы, что ночью кто-то неизвестный побывал на квартире, непременно станут следить, и уже никакого доверия тогда не жди.

Поздней ночью, не с улицы, а через огороды, едва заметной тропкой, подошли они к дверям учительского дома и тихонько постучали.

Открыл сам Иван Михайлович и, еще не видя со свету, кто к нему пожаловал, пригласил войти. В сенцах он замешкался, осматривая гостей, заметил оружие, понял, что люди нездешние, и на мгновение растерялся.

— Мы знаем вас, Иван Михайлович, — негромко сказал Лебедев, — вы можете не опасаться. Нам бы хотелось поговорить с вами. В комнате нет чужих?

— Нет, чужих нет, проходите.

Учитель запер наружную дверь на засов и провел гостей в комнату. Привернув лампу, он завесил окна шалью и одеялом.

Все трое сели вокруг стола. Щурясь на нежданных посетителей, Иван Михайлович спросил, чем он может служить. Если пришли к нему в такой поздний час, значит, не просто в гости, на огонек, а по какому-то важному делу.

— Прежде всего, вас интересует, конечно, кто мы такие, — заговорил Лебедев. — Нетрудно догадаться — мы партизаны. Я секретарь парткома и комиссар бригады Петр Васильевич Лебедев. А это — мой товарищ, тоже партизан, Павел Смирнов.

— Не узнаете меня, Иван Васильевич? — спросил Павлик, поглаживая бороду. — Тот самый Павлик Смирнов, которого вы уму-разуму учили, помните?

Глаза учителя потеплели.

— Да-а, — задумчиво протянул он, — учил я вас читать, учил писать, не думал, что надо было еще и воевать учить. Но вижу, что птенцы мои без меня эту науку освоили. Вот уже почти полгода перестал письма получать… А то, бывало, каждый день почтальон приносил весточку то от одного, то от другого.

— Зато без письма, среди ночи, могут собственной персоной пожаловать, — улыбнулся Павлик. — Не забываем.

— Спасибо, спасибо. Ну что ж, слушаю вас, говорите. А то ведь и рассвет недалек, утром-то вам труднее будет возвращаться.

Лебедев несколько мгновений молчал, глядя на свои руки, и мысленно изучал сидящего перед ним незнакомого человека, ожидая, что он скажет еще. Партийная работа научила Лебедева в какой-то мере узнавать людей с первого взгляда. Это не всегда удавалось, но все же выработанная в постоянном общении с людьми привычка наблюдать, схватывать на лету выручала Лебедева и в партизанской жизни.

Учитель смотрел на комиссара спокойными светлыми глазами. Его рыжеватые, не поредевшие от невзгод волосы были густо усыпаны сединой.

— Иван Михайлович, коммунисты ушли в подполье. Вчера состоялось в партизанском штабе заседание партийного бюро нашего отряда. Мы решили просить вас о помощи нашей организации. Собственно говоря, не только нашей, но и всему району. В городе Н. фашисты подыскивают бургомистра из местных жителей. Мы хотим, чтобы вы стали бургомистром этого города.

Иван Михайлович усмехнулся:

— Коммунисты рекомендуют меня на работу к фашистам?

— Успокойтесь, Иван Михайлович, — невозмутимо продолжал Лебедев. — Дело в том, что, работая у фашистов, вы фактически будете помогать советским людям. Совесть у вас будет чиста.

— Но прежде мне не приходилось выполнять никаких партийных поручений. Не знаю почему, но, вероятно, мне попросту не доверяли.