Фронтовые повести

Без труда нашли бывшую улицу Сталина и номер дома, который указал Павлик в своем письмеце. Во дворе они увидели немолодую голубоглазую женщину, которая выносила из хаты ведро с помоями. Тамара подтолкнула вперед Толика и спросила, не здесь ли живет Мария Семеновна Смирнова. Женщина поставила ведро на землю, и, с тревогой оглядывая пришельцев, ответила, что она и есть Смирнова.

— Мы к вам издалека, — продолжала негромко Тамара. — Привезли вам привет от брата.

— От Павлика? — Женщина всплеснула руками. — Так он же в армии! Больше года ни слуху ни духу. Проходите в хату, проходите!

В комнате хозяйка усадила гостей возле стола, заперла дверь на крючок, торопливо развернула письмо и, присев на старенький диван, стала читать.

Павлик писал, что сейчас пока не может сообщить, где находится, но, главное, жив и здоров. Писал, что эта молодая женщина — его жена, а парнишка — ее родственник. Просил сестру приютить их на несколько дней, покормить и постараться сделать так, чтобы они фрицу на глаза не попались. Насчет того, что Тамара партизанка, Павлик, конечно, и словом не обмолвился.

Мария Семеновна вздохнула, оглядела Тамару. Невестка ей, должно быть, понравилась, потому что женщина улыбнулась ей уже по-родственному.

— Отдыхайте, сейчас обед сготовлю. Чем богаты, тому и рады, — сказала она.

Пока Тамара с Толиком умывались, приводили себя в порядок, Мария Семеновна делилась своими горестями. На станции полным-полно фашистов. Порядки суровые; как стемнеет, лучше носа со двора не показывай, заграбастают и поминай как звали человека! Хватают без разбору: мужчина, женщина, девчонка — всех забирают и, по слухам, отправляют сразу в Германию. А еще хуже немцев — здешний бургомистр, три шкуры дерет, авторитет себе зарабатывает, перед немцами выслуживается.

— Да уж знаем, натерпелись, — со вздохом сказала Тамара. — А выходить нам, да еще ночью, совсем некуда. Так, днем немного можно пройтись, если скучно станет. А лучше всего в хате посидеть, если вам не помешаем. Устали с дороги. Да и впереди путь неблизкий. Отдохнем — и дальше.

Хозяйка усадила гостей, поставила на стол глубокую миску с супом, подала деревянные ложки. Гости принялись за еду. Тамара выложила на стол свои запасы — завернутое в тряпицу сало, несколько комков сахара. Когда «трапеза» подходила к концу, пришел сын Марии Семеновны — Володя, мальчуган лет двенадцати-тринадцати. Увидев незнакомых, мальчик сначала насупился, ушел в другую комнату, но потом понемногу оживился и был очень рад тому, что в доме появился сверстник, с которым запросто можно бегать по городу.

Под вечер Тамара вместе с Марией Семеновной прошлась по улице, мирно переговариваясь о пустяках: где достают сейчас хлеб, как платят немцы тем, кто работает у них в депо, например, или на станции. Осторожно и непринужденно Тамара старалась выведать главное. Если бы кто прислушался к их разговору со стороны, то не услышал бы ничего подозрительного — обычный женский разговор. Испокон веков женщин интересовало все связанное с житьем-бытьем, особенно цены на продукты и зарплата.

После ужина, не зажигая света, легли спать. Утром все проснулись рано, кроме Володи. Мария Семеновна начала мыть полы, а Тамара долго лежала с закрытыми глазами, притворяясь спящей. Как только хозяйка вышла во двор, Тамара подозвала Толика, с нетерпением ожидавшего, когда же они возьмутся за настоящее дело, и сказала:

— Володя проснется, заведи с ним разговор насчет прогулки. Пойдете сначала по улицам, а потом ты спросишь, где у них самое интересное место. Пойдете на станцию. Запомни, сколько пройдет поездов, сколько стоит на путях, что на них погружено, сколько солдат и где выставлены. Да головой особенно не крути по сторонам, чтобы немцы не заметили!

— Будьте спокойны, не первый раз. Еще когда я был в Сергеевке… — начал хвалиться Толик, но его рассказ прервал приход Марии Семеновны.

— Вставайте завтракать. Кашу сварила, немецкого концентрату достала. Трудно с едой сейчас, не дай бог как трудно!

— Мария Семеновна, а можно продать что-нибудь на толкучке? У меня в узелке кое-что припрятано.

— Какая сейчас, прости господи, толкучка? Только выменять можно у спекулянтов. В бараках, за вокзалом, живут двое менял. С немцами связаны, можно сало, шпик выменять или пшеницы, крупы какой-нибудь. Да пока не советую, крайней нужды нет, потом пригодится, — попыталась было отговорить Мария Семеновна, но Тамара, услышав о бараке возле вокзала, загорелась.

— Нет, совестно дармоедами жить, — упрямо продолжала Тамара. — Хоть вы и родня мне приходитесь, но раз у меня есть возможность выменять — давайте выменяем. Знаете, какое время, пожадничаешь, фашисты задаром отберут.

— А я пальто мужа, зимнее, берегу на крайний случай…

Мальчишки, торопливо похлебав супу, побежали на улицу.

— Далеко не бегайте! — наказала Мария Семеновна.

— Ладно!..

И тотчас скрылись.

Мария Семеновна повесила на дверь замок, и женщины пошли. Тамара прижимала локтем небольшой узелок, в котором лежали почти неношеный коверкотовый пиджак и теплый свитер.