Фронтовые повести

— В лесу пятнадцать тысяч партизан. У них есть пушки, пулеметы и танки. Старик Роман ушел в партизаны… Пишите, пусть возвращается ко мне…

Ранкенау оглядел женщину. Платье на ее плечах было изорвано, виднелись кровоподтеки на руках, женщина была растрепана, под глазом темнел багровый синяк.

Подполковник велел немедленно привести ее в порядок, переодеть и постараться сфотографировать ее вместе с ребенком. Приказал добиться, чтобы хотя бы на одну сотую долю секунды она смогла улыбнуться перед объективом.

Когда женщину увели, Ранкенау вызвал помощника и приказал срочно составить воззвание к партизанам. Воззвание, вместе с фотографией задержанных и письмом жены к старику Роману и командиру Акадилову, отцу девочки, срочно отпечатать в типографии.

— Завтра в восемь ноль-ноль отправить самолет с листовками в расположение партизанского лагеря.

Подполковник сообщил помощнику координаты.

XXVIII

Повара в лагере поднимались раньше всех. Разводили костры под черными закопченными котлами. Начинали готовить завтрак.

Неожиданно утреннюю тишину нарушил гул мотора. Это мог быть только враг, о прибытии советского самолета обязательно сообщали шифровкой с Большой земли. Услышав зловещий гул, повара начали торопливо тушить костры, разгонять дым. Им помогали только что вернувшиеся из ночного похода разведчики. Но самолет уже заметил расположение лагеря, сделал круг и сбросил листовки. Они опускались долго, медленно и густо кружась в воздухе. Партизаны вскочили, сон как рукой сняло, появление фашистского самолета не предвещало ничего хорошего. К счастью, на этот раз обошлось все благополучно. Вражеский пилот покружил над лагерем и, убедившись, что листовки попали в руки партизан, улетел. Обычно, обнаружив лагерь, фрицы начинали бомбить его.

«Лесные бандиты! — говорилось в листовке. — Ваш конец близок. Войска Великой Германии громят Красную Армию на всех фронтах. Выход у вас один — сдаться. Если вы добровольно сложите оружие, вам будут созданы все условия для хорошей жизни. Немецкому командованию известно, что партизаны сейчас голодают, их косят болезни, они стали похожими на диких зверей. Посмотрите на эту фотографию. На ней снята жена партизана Анодина, Елена Павловна, добровольно сдавшаяся немцам. На руках у нее дочь командира партизанской роты Акадилова. Перед ними на столе вы видите вкусный обед, одеты они во все чистое. Елена Павловна обращается к своему мужу со словами: «Брось, Роман, мотаться по лесу на старости лет. Иди к нам, не верь, что они убивают. Мы живем очень хорошо, никто нас пальцем не тронул. Если Акадилову не жалко оставлять свою родную дочь, то он должен прийти к немецкому командованию с повинной. Ему будет предоставлена возможность растить и воспитывать своего единственного ребенка…»

Эта новость была настолько неожиданной, что весь лагерь собрался возле палатки, где жили Акадиловы. Жамал стояла рядом с Жилбеком, тут же была Тамара с Майей на руках и сам Роман с Еленой Павловной. Майя терла сонные глазенки, недовольная тем, что ее разбудили не вовремя, и, конечно, ничего не подозревала о содержании листовки. Сначала все посмеялись над фашистским враньем, а потом призадумались — либо неизвестная женщина выдала себя за партизанскую жену корысти ради, либо гестапо заставило ее это сделать под пытками.

На середину круга вышел Павлик Смирнов и сказал, что удравший из Лузганков Хомутов с пятью полицаями арестовал на хуторе неподалеку от Епищева какую-то женщину с ребенком и увез ее в город. Теперь о ней ни слуху ни духу. Наверное, это и есть та самая женщина. Сначала ее сфотографировали, а потом застрелили…

Коротченко приказал всем срочно подготовиться к переходу — надо было переменить место стоянки. Если фашисты засекли месторасположение лагеря, значит, прилетят бомбить, а потом вышлют карательный отряд. Соберут отовсюду фашистов и полицаев, чтобы отомстить за ту сотню, которая перебита в бою в Лузганках.

Наспех позавтракав, бригада снялась с места. В догорающие костры подкинули свежих дров, чтобы они гуще дымили и больше привлекали внимание фашистских летчиков.

Переход был утомительным. Остановились километрах в пятнадцати от прежней стоянки. К вечеру послышался гул нескольких самолетов и началась бомбежка старой базы. Бомбардировщики кружили над дымом костров и сбрасывали смертоносный груз. Валились деревья, разлетались в стороны дымящие головешки. Самолеты заходили снова и снова, стараясь смешать с землей партизанское становище. А вечером, наверное, подполковник Ранкенау послал очередную сводку о полном уничтожении лесных бандитов в таком-то месте вверенного ему района.