Фрося. Часть 3

Фрося, почти шёпотом, поведала ему об обыске и аресте Миши, о своём решении переместить Аню с детьми в Москву и выказала просьбу завтра взять с собой в машину Риту, чтобы оградить девочку от лишних переживаний, развлекаясь с её сверстниками на даче.

Марк завершил обед и под кофе с сигаретой, также, почти шёпотом выказал свою точку зрения на рассказ и решения Фроси:

— Дела не хорошие и быстро не закончатся, решение правильное, нечего здесь маячить, тем более, его, как политического, скорей всего, переведут в Москву.

Отправляемся в обратный путь мы завтра рано утром, надо ведь ещё к твоему сыну заехать.

Девочка поедет с нами без вопросов, а ты…

Он обратился к Ане:

— Тут тоже долго не мельтеши, а прислушайся к совету матери, у неё чутьё на выживаемость невероятная…

Все трое при этих словах улыбнулись.

Марк продолжил, резко поменяв тему:

— Аня, я сейчас выкраду от тебя твою мать, нас ещё ждут дела и немалые, не считая того, что ей ещё надо заехать попрощаться с Ицеком.

В семь утра заедем, надеюсь на твоё кофе, девочка должна уже быть готова, в восемь выезжаем.

Я, тут сейчас пройдусь по магазинам, а вы помилуйтесь на прощанье, только, пожалуйста, не долго, машина моя за углом на право.

Он поднялся из-за стола и не оглядываясь удалился.

Мать с дочерью молча провожали его взглядом, каждая думая о своём:

— Мама, где ты такого отыскала, он же всё и за всех решает, даже ты, ему в подмётки не годишься.

— Анютка, приедешь в Москву, я тогда тебе побольше расскажу, сейчас на это просто нет времени, да и самой мне далеко не всё ясно.

Я думаю, что он совершенно прав на счёт Миши, только ещё скажи мне, у вас что-нибудь нашли при обыске…

Аня вздохнула:

— Да, нашли его рукописи, копию романа, который он послал на запад, и всякие другие заметки и черновики, осуждающие партию, законы и порядки в стране, всё это может быть истолковано, как антисоветская пропаганда…

Фрося горько вздохнула на последние откровения дочери:

— Где ты была всё это время пока он мылил себе петлю, нельзя же так безропотно поклоняться идолу, а это всего лишь человек с повёрнутыми набекрень мозгами.

Не перебивай меня, я не отрицаю его правоты, сама со многим не согласна, но разве плетью обух перешибёшь…

Анюточка, тебе надо, как можно быстрей убираться из этой страны, приеду в Москву и срочно напишу письмо Риве.

Глава 29

Фрося распрощалась с Аней и детьми, и уселась в машину к Марку:

— Ну, что слышно у нас?

— Да, всё кажется путём, наладил связь с мехами, к Ицеку должны подвезти в мастерскую десяток норковых шуб, пятьдесят пыжиковых мужских и столько же песцовых женских шапок.

Обещали десяток пар финских сапог, несколько блоков американских сигарет, парочку ящиков с копчёным угрём…поедем под завязку. Хорошо, что снами девочка поедет, будем выглядеть похожими на семью, меньше вероятность, что остановят для проверки.

— Я так понимаю, реализация меня не должна волновать, куда я со своими связями такие дорогие вещи смогу определить…

— В какой-то мере должна, мне не годится сильно светиться, будешь встречать по моей рекомендации некоторых клиентов, выдавать заказы и принимать от них деньги.

Фрося, не обижайся, но я должен тебя предупредить, что небо в клеточку ни тебе, ни мне видеть не хочется, надеюсь на твою сообразительность и осторожность.

И ещё, клиенту не грубить, в городе на шею не кидаться, потому что это птицы, обычно, высокого полёта, они только при покупке дефицита ласковые.

Есть такие, у кого мы про Мишу можем что-то разузнать.

Поищу, но сама понимаешь, в открытую это не сделаешь, чует моё сердце, влип он основательно.

Так переговариваясь накоротке, они доехали до дома Ицека.

Там на долго с разговорами не задержались, договорились, что заедут завтра рано утром и загрузят товар.

Ицек назвал Марку ещё несколько человек, к кому он сможет обратиться в будущем от его имени и тот вышел на улицу покурить, дав проститься старым друзьям наедине.

Ицек сидел на своём привычным рабочем месте, низко опустив голову:

— Фросенька, не с лёгким сердцем я уезжаю, тут так всё было налажено, мне же многого от жизни не надо было, а малое я имел сполна.

В Израиль я отправляюсь на пустое место с одеколонами и мылом, а я ведь не торгаш, а ремесленник.

Ладно, этим Кларочка займётся, она уже спит и видит, как стоит на базаре и продаёт «Красную Москву» и «Ландыш».

Фрось, ты тоже ввязалась в такое, что может до добра не довести, надеюсь на твою осторожность и благоразумие.

Марк, похоже, мужик хваткий, умеет подъехать к людям, не скупой, но и своего не упустит, за его спиной бедствовать не будешь.

Всё это Ицек говорил монотонным голосом, сидя, опустив голову, глядя на свои мозолистые руки.

— Ладно, дружок, не стоит меня пугать, я в жизни много раз пуганная, надо будет и задний ход дам, договор на бумаге не подписан.

Ты, понимаешь, что мне надо сейчас за пятерых думать и зарабатывать, ты ведь знал об аресте Миши…

— Да, знал, но решил, что лучше сама узнаешь от дочери.

— Послушай, у меня к тебе ещё одна просьба.

Я, конечно, напишу письмо Риве, но сам понимаешь, что всего я там не смогу ей изложить, только в общих чертах.