Фрося. Часть 3

Фрося напряглась, разговор начинал принимать серьёзный оборот и она не знала, как правильно отвечать, чтобы не навредить своей дочери, и в то же время, не показаться скрывающей что-то незаконное от властей:

— Я имею в виду книгу, о которой мне рассказала дочь, после ареста моего зятя, антисоветского содержания, переданную на Запад.

— Ваша дочь говорила мне просто о книге.

— Возможно, это я добавила от себя, ведь за антисоветские высказывания он был уволен из газеты ещё десять лет назад и вам, наверное, хорошо известно, что и два года назад история повторилась.

— Какие у вас лично сложились отношения с Михаилом Шульманом?

— Мы никогда не жили рядом и практически не общались.

— Мягко говоря, вы недолюбливаете Михаила?

— А вот это, мне кажется, к делу не относится.

Лицо капитана расплылось в улыбке:

— А вам, Ефросинья Станиславовна палец в рот не клади.

Я вам только вкратце опишу ситуацию, чтобы задать ещё несколько вопросов, Ане об этом я уже поведал.

Михаил Шульман обвиняется в серьёзном преступлении перед государством, это действия, связанные с подрывом Социалистического строя.

Следствие ещё в самом разгаре, поэтому я не буду вам больше ничего на эту тему говорить.

Во время пока идёт следствие, ваша дочь не может получить свидание с мужем, все ходатайства об этом напрасны.

А теперь ещё несколько вопросов, на которые мне очень важно получить честные и чёткие ответы.

Вы поддерживаете связь с Ривой Янковской?

— Да, мы иногда переписываемся, Аня чаще.

— Она могла узнать от вас, что Ане пока не дано право на выезд на постоянное жительство в Израиль?

— Да.

— А о нынешней ситуации, связанной с арестом Михаила Шульмана, мужа вашей дочери?

— Да, я недавно обратилась к ней, за помощью, с просьбой спасти нашу дочь из создавшегося положения.

— Нашу?

— Да, нашу, она не виновата, что так сложилась жизнь, что проклятая война разлучила её с дочерью на долгие годы.

— Не буду скрывать от вас, что Рива Янковская развернула бурную деятельность, обратившись в какие только можно мировые инстанции, чтобы наша страна выпустила к ней её дочь.

— Евгений Николаевич, миленький, это возможно?

— Да, в случае развода Ани с Михаилом Шульманом.

Я думаю, что у меня нет больше к вам вопросов по этому делу.

Молодой человек, встал, обошёл свой массивный стол и уселся на его край, напротив Фроси:

— О содержании нашего разговора с Аней, вы узнаете от неё самой.

Оставьте адрес, по которому мы сможем вас известить о решении подследственного в отношении развода, в случае его согласия, будет предоставлено одно единственное свидание для официальных подписей, в присутствии адвоката и заинтересованных лиц.

Написав московский адрес матери, Аня по велению капитана, покинула кабинет.

Евгений Николаевич оглянулся на закрывшуюся за Аней дверь, а затем, внимательно вгляделся в глаза Фроси:

— Ефросинья Николаевна, не скрою от вас, инициатива из Израиля Ривы Янковской значительно повлияла на быстрейшее разрешение вопроса по вашей дочери.

Я не буду говорить сейчас про официальный взгляд на этот вопрос, о нём вы сами можете догадаться, лично я, вами восторгаюсь.

Не смею больше задерживать, рад был познакомиться с такой замечательной женщиной.

Симпатичный капитан придержал Фросю за локоть перед закрывающейся перед ним дверью и прошептал:

— Ефросинья Станиславовна, вы второй раз спасаете жизнь Ане.

Глава 53

Фрося с Аней вышли из здания Комитета Государственной Безопасности и, не сговариваясь медленно, молча побрели по тротуару совершенно не задумываясь, куда и зачем они идут.

Далеко уже за спиной остался памятник железному Феликсу, а чувство, что всевидящее око следит за ними не проходило.

Фросе трудно было даже представить, что творится в душе у дочери, у неё самой было препротивно, сложилось чувство, что их принародно раздевали до гола, демонстрируя и разбирая вслух их хорошее и плохое со всех сторон.

Если она так себя чувствует, так каково Ане, ведь до того момента, как Фрося зашла в кабинет к следователю, её дочь пробыла там больше часа.

Невообразимо было даже представить, о чём Аню спрашивали и что ей говорили…

Фрося без конца проигрывала в голове вопросы молодого капитана и свои ответы, подсознательно она чувствовала, что не навредила дочери, хотя не всеми своими ответами осталась довольна.

Ладно, уже ничего не переделаешь, теперь надо как-то разговорить дочь и продумать их дальнейшие действия.

По пути их следования она заметила уютный скверик и предложила Ане зайти в него и отдохнуть, подышать свежим воздухом и собраться с мыслями перед серьёзным между ними разговором.

Та не проронив ни звука, кивком согласилась и они уселись на скамейке в теньке.

Сюда мало доходила полуденная жара, лёгкий ветерок ласково остужал разгорячённые лица, сквозь густую листву клёна, нависшего над скамейкой, пробивались тонкие лучики июньского солнца.

Мать с дочерью заворожено смотрели на голубое по-летнему прозрачное небо и постепенно к душе возвращалось обычное состояние, нет, не спокойствие, а реальный взгляд на происходящее с ними.

Аня развернулась всем телом к матери и взяла в свои руки её ладони: