Фрося. Часть 6

— Реагируй нормально, бывали времена, когда на мои плечи тоже удача сваливалась. Принимай её Алеська, с радостью и старайся другим тоже дарить счастье.

— Бабуль, я ведь артист, разве не дарю своими песнями радость?!

— Вот-вот, договорись со своими ребятами, я и сама могу потолковать с господином Марковым, чтобы первого декабря вы выступили на открытии в нашем салоне и сделали первый заказ — пошили у нас для вашей группы концертные костюмы.

Как только они поднялись в свою квартиру, Алесь тут же позвонил своему продюсеру, передать их с бабушкой просьбу. Проблем не возникло, уже завтра они придут присмотреться к месту своего скорого оригинального выступления и постараются срочно сделать снимки на плакат, чтобы повесить рекламу невдалеке от входа в салон. Пока Алесь размещал в шкаф увеличившийся гардероб, Фрося быстро приготовила свою фирменную еду — яичницу на сале, и они уселись с внуком не то обедать, не то рано ужинать.

— Бабуль, ну, рассказывай про Америку, я даже представить не могу о чём идёт речь?

— Алесик, это очень длинная история, а мне самой не терпится у тебя расспросить про твои гастроли, про ваши успехи и, конечно же, о планах на будущее.

— Ой, бабуля, это история не столь длинная, но такая насыщенная, что мне тоже хватит тебе рассказывать до утра. Ты уезжаешь через полтора месяца, а я только весной, а пока ты уедешь мы успеем разобрать в деталях наши истории.

— О, Алеська, как ты помудрел и на вид возмужал, стал таким статным и ещё более красивым.

— Бабуль, так ведь у нас, а точнее с нами, теперь работает стилист, визажист и танцмейстер.

— Что ты говоришь?! Значит, ваши дела идут хорошо, меня это радует.

— Бабуль, я что-то не наелся, можно ещё яичницу забацать?

— Конечно, как я не подумала, что в тебе одного роста за метр девяносто и веса…

— Бабуль, почти девяносто кило, Марков уже ругается, а у нас вся жрачка ночью после выступлений и репетиций. Ничего, после Нового Года возьмусь за себя, мы решили с ребятами в зал записаться, культуризмом заняться.

— Это хорошо, на ерунду времени не останется. Алесик, а ты, в конце концов, сообщил родителям, что бросил учёбу?

Внук вздохнул.

— Сообщил — мама в истерике, больше сына знать не хочет, а отец долго и нудно ставил себя в пример, пока я ему не тыкнул некоторыми фактами, о которых ты мне рассказала.

Парень подмигнул бабушке.

— Если бы ты, только знала, что я услышал в наш адрес, а потом он заявил, что собирался купить мне квартиру в Москве, позже перевезти в Варшаву, короче, озолотить.

— А ты?

— А я его послал к чёрту и спросил, где он раньше был, тоже помощничек нашёлся, захотел усыновить восемнадцатилетнего сына.

— Что Алесик, решил стать воякой, как твоя бабушка?

— Он мне тоже сказал, что я становлюсь похожим на свою своенравную бабушку, скоро ей семьдесят лет, а всё куда-то лезет и покоряет.

— Алесик, ты у меня уже взрослый мальчик. Мне нечего в своей жизни стесняться и роптать на судьбу особо нечего. Конечно, не повезло в семейной жизни, зато, каких мне она подкидывала добрых людей, верных друзей, каких прекрасных детей и внуков.

— Бабуль, почему у тебя голос задрожал, что-то есть новое от Семёна?

— Есть Алесенька, есть…

И Фрося уткнув лицо в ладони, горько расплакалась.

Глава 68

Алесь внимательно выслушал рассказ бабушки о чрезвычайном сообщении Анютки.

— Бабуль я слышал про этого полевого командира, ведь часто встречаюсь с ребятами, которые прошли Афган. Они, все в один голос говорят, что этот Масуд не проиграл ни одного боя в противостоянии с нашими войсками, что его имя переводится, как счастливчик и он, действительно, всегда умел вовремя выйти из-под обстрела и обойти засаду. Но, бабушка, как это дядя Семён мог стать его телохранителем, неужели принял ислам? Хотя, что я думаю, конечно, принял, ведь он женился на родственнице своего командира и имеет уже с ней двух детей. Бабуль, а, как быть с тётей Таней, ведь этим сообщением можно её убить, а не сказать, равносильно подлому поступку?

— Алесик, я не могу её убить, и не хочу, буду молчать до последнего, я так уже решила, и ты не должен меня подвести. Ни одна больше душа не должна знать об этом, только я, Марк и ты.

— Ну, раз ты мне так доверяешь, то, конечно, не подведу. Бабуль расскажи про моего дядю Семёна, мне кое-что отец о нём рассказывал и казалось, что он настоящий герой по жизни, а тут вдруг предатель.

— Алесенька, давай, не будем пока вешать на него ярлыки. Ты, можешь меня осудить, но мне легко стало на душе оттого, что мой сыночек жив и неважно где он сейчас и с кем, потому что я мысленно могу с ним разговаривать, а может быть и он вспоминает свою маму, которую, я знаю точно, когда-то очень любил. Алесик, ты, скорей всего, не сможешь понять мою материнскую душу, но признаюсь тебе честно, Сёмочка был самым любимым ребёнком и не только потому, что являлся младшим.

— Бабуль, почему не смогу понять, я ведь был единственным и в детстве ощущал эту любовь в полной мере, но, когда стал строптивым, тут же попал в немилость и куда только девалась эта любовь?