Фрося(СИ)

сбивчивый рассказ возбуждённой женщины, кое-что уточнил, спокойно заметил, что для

него это сообщение очень мало, что значит, ведь встретиться с племянником ему уже не

суждено. Безусловно, весть о том, что Алесь жив, не может его не радовать, но, увы, он

ясно представляет, в каком состоянии духа тот пребывает в том лагере, где условия жизни

далеко не курортные. Живёт, по всей видимости, он там с болью в душе за

несправедливое наказание среди не самого интеллигентного люда и кто его знает, что в

таком положении лучше жизнь или смерть, но это всё в руках божьих. А ей, Фросе,

стоит всё же подумать о своей жизни, годы то уходят, дети подрастают и пока она имеет

влияние на мужчин своей природной и душевной красотой, стоит задуматься о

предложениях воздыхателей. А надо сказать, кроме Ицека, который по-прежнему

наведывался иногда к ним в Поставы, уже явно давший понять Фросе о своих намерениях,

были и другие мужчины, которые пытались подъехать к молодухе, такой красивой,

ставшей в свои тридцать с лишним, как наливное яблочко лицом, и статью, бойкая на

язычок, прилично одевающаяся, и такая рачительная хозяйка, известная уже на весь

город, благодаря своей торговой деятельности в базарные дни. Нет, Фрося не

прислушалась к советам Вальдемара, весть о том, что Алесь жив, окрылила её новой

надеждой, она тут же дала понять Ицеку, что бы он больше не приезжал к ним, не

будоражил детей, потому что где-то у них есть живой отец и тот удручённый покинул

Поставы с убеждением больше никогда не появляться на горизонте у Фроси. Что

касается других её воздыхателей, то все они наталкивались на острый язычок и

потихоньку отсеивались, понимая тщетность их домогательств.

глава 44

Старшим детям Фроси исполнилось по двенадцать лет, и та, помня о том, что говорил ей

когда-то раввин Рувен, собралась ехать с девочкой в Вильнюс.

Но для того, что бы ехать туда, надо было предварительно поговорить с Анечкой,

рассказать ей историю её рождения и спасения, о её где-то живущей матери, и главное,

признаться, что она ей не родная мать, а это было самое трудное и самое неприятное.

Анечка, к этому времени превратилась вполне сформированную девочку с чертами

девушки.

Она уже очень отличалась от своих многих сверстниц развитыми формами.

Девочка, была стройной, у неё была достаточно пышная грудь, под осиной талией

выдавались выразительные бёдра, на тонкой шейке гордо восседала головка с пышными

чёрными кудрями.

Хотя лицо красивым трудно было назвать, всё же портил его крупноватый нос с

горбинкой, но в чёрных глазах было столько огня и таинственной глубины, а в смуглых

бархатных щёчках, полных губках было столько чувственности, что она казалась очень

даже симпатичной.

А к этому, добавим, что Фрося ничего не жалела на своих детей.

Они были одеты, обуты совсем не хуже детей начальства и интеллигенции города.

И, вот, в один из майских дней 1953 года, Фрося выпроводила по каким-то делам

мальчишек из дому, заперлась с дочерью в спальне и начала этот тяжёлый разговор,

который может перечеркнуть всю их жизнь.

Фрося усадила Аню напротив себя на кровать. взяла её ладошки в свои натруженные

большие руки в мозолях, стала мять и поглаживать их и никак не могла решиться начать

разговор.

Девочка смотрела на мать непонимающим взглядом и молча ждала, когда она заговорит. -

- Милая доченька, мне очень тяжело рассказывать тебе об этом, но думаю, что пришло

время тебе узнать правду, хотя я не совсем уверенна, что поступаю правильно, но думаю,

будет хуже, если это откроется, когда ты будешь совсем взрослая.

Я надеюсь, что ты правильно меня поймёшь и не осудишь... -

Аня не выдержала и поторопила мать:

- Ну, мамочка, я сейчас умру от любопытства и страха, рассказывай пожалуйста

побыстрей... -

И Фрося поведала девочке, как она тяжело рожала Стасика, как при родах им спасли

жизнь талантливый врач Меир и его жена добрейшей души человек, замечательная Рива.

О том, что Аня родилась накануне войны, двадцать первого июня.

И как в августе этого же года, гнали пешком евреев их города мимо Фросиного дома, как

Рива вручила в её руки жизнь маленькой девочки Ханочки, такое настоящее имя Ани, как

в ту же ночь с помощью её любимого человека, отца Андрея, они покинули этот дом и

скрылись в её деревне, где она сама родилась и выросла, там они прожили почти до конца

сорок пятого года.

Потом, Анечка должна уже хорошо помнить, как они жили рядом с костёлом у

Вальдемара.

И, конечно же, Анечка помнит, как переехали уже сюда, в этот дом.

О том, что через несколько только лет Фрося узнала, что их разыскивала сразу после

войны Рива, уцелевшая каким-то образом в еврейском гетто.

Меир, настоящий отец Ани погиб, светлая ему память.

Обо всём этом Фросе поведали в Вильнюсе, где Рива жила какое-то короткое время.

После того, как Рива потеряла надежду отыскать дочь, она уехала в Польшу, а оттуда уже

в Палестину. И где наверно, да будет милостив к ней господь, она до сих пор и живёт, эта

страна теперь называется Израиль, там наверно живут все евреи.

Фрося, очень бы хотела бы выяснить всё о судьбе Ривы, но между нашими странами