Fruhling in Paris (СИ)

      — Здравствуй, Кот, — с улыбкой сказала Ледибаг, шагнув поближе к напарнику, когда приглашённые журналисты задали все интересовавшие их вопросы.

      — Давно не виделись, — Нуар по-голливудски сверкнул зубами, обхватив рукой изящную ладошку, — моя Леди.

      — Ага, целых три недели, — хихикнула девушка и нерезко выдернула руку из цепких пальцев.

      — Это непозволительно долго!

      Ледибаг закатила глаза на привычный флирт глупого Кота, предпочитая занимать голову мыслями о любимом муже. Не думать о правдивости чувств шебутного напарника за столько лет вошло в привычку.

      — Миледи, ты подаришь мне танец? — спросил Кот, склоняясь в галантном поклоне, когда в зале снова приглушили свет и полилась приятная музыка. — Обещаю держать себя в лапах!

      — Ты невыносим, Кот, — усмехнулась Ледибаг, наконец-то добровольно вкладывая ладошку в руку Нуара.

      И даже не представляя, сколько для него значило это простое согласие.

      — Ты так прекрасна, моя Леди, — прошептал Кот, жадно упиваясь каждым миллиметром возлюбленной, который мог увидеть. — Ты, наверное, даже не представляешь, какие сверкающе-волшебные у тебя глаза сейчас. О чём ты думаешь?

      — О моём муже, — уголки губ девушки дёрнулись вверх. Маринетт, погружённая в свои мысли, не обращала внимание ни на то, как и что говорил ей Кот, ни на танец — человек, которому она много лет доверяла свою жизнь, не мог подвести её в такой ерунде.

      — Так ты… — Адриан, склонившийся к девушке, резко отпрянул. — Вышла замуж…

      — Конечно, Нуар, — Ледибаг кивнула, глядя куда-то сквозь напарника. — И я не поверю, если ты скажешь мне, что до сих пор не женат.

      — Женат, — сглотнул Адриан, снедаемый внутренними противоречиями.

      Он хотел скинуть руку Ледибаг со своего плеча, толкнуть её посильнее да исчезнуть, чтобы никогда в жизни больше не видеть. Он хотел прижать её к себе, впиться в такие желанные губы поцелуем и никогда в жизни больше не отпускать.

      — Я очень рада за тебя, Кот, — мягко произнесла Леди, заглянув ему в глаза. — Рада, что ты встретил девушку, которую полюбил.

      — Я люблю тебя.

      Адриан никак не ожидал, что заветные слова так легко сорвутся с его губ. Он готов был рассмеяться, чувствуя щекотку пресловутых бабочек в животе. Сказав это, он тут же закрыл глаза и даже не заметил, как напряглась Ледибаг в его объятиях. Адриан мечтал увидеть её нежную улыбку после его признания, услышать, что слова про замужество — это всё ложь ради сохранения тайны личности. Мечтал избавиться от удушающей любви, казавшейся ему самому ядом, к которому единственным антидотом была взаимность.

      Осколки его разбившихся надежд потонули в испуге и неверии, плескавшихся в глазах любимой.

      — Чт-то ты такое говоришь, Нуар? — пробормотала Ледибаг с дрожью в голосе.

      — Я говорю правду, моя Леди, — почувствовав, что девушка пытается отстраниться, Адриан только крепче прижал её к себе и начал говорить-говорить-говорить, выплёскивая всё, что копилось в нём эти годы. — Я люблю тебя с самой первой встречи, с первой битвы. Люблю, и ничего не могу с собой поделать. Я пытался, клянусь, пытался убедить себя, что мои чувства — подростковая ничего не значащая шалость, что я совсем не знаю тебя без маски и не могу любить, — Адриан задрожал, глядя в голубые глаза с дикой, болезненной преданностью. — Ты говорила мне, что я обязательно буду счастлив, но я не был! Ни единой ни секунды, ни мгновения не был, не мог быть, если тебя нет рядом. Ничто и никто, кроме тебя, не может сделать меня счастливым.

      Они ни на минуту не разрывали зрительный контакт. Каждое слово Нуара отдавалось в голубых глазах болью и непониманием, каждая слезинка Ледибаг ощущалась каплей крови на душе её верного Кота.

      — Кот… — всхлипнула девушка, снова пытаясь отстраниться, упираясь руками в его плечи. — Пусти, Нуар, не надо, пусти!

      — Я любил, люблю и буду любить только тебя, моя Леди.

      — Хватит, Кот!

      Оттолкнула.

      Ледибаг оттолкнула Нуара, собрала в себе все свои силы, как только он, расхрабрившись, опьянев от собственной смелости, потянулся к её губам. Влепив некогда самому близкому другу звонкую пощёчину, героиня выбежала из зала, захлёбываясь рыданиями. Никто не посмел броситься за ней — застывшие восковыми фигурами люди завороженно смотрели, как Кот Нуар вцепился себе в волосы и негромко завыл, сползая по стене.