Фрунзе

— Мне говорили, что бойцы сами пишут белякам, и получается у них иной раз в духе запорожского письма турецкому султану. Вот тут и изюминка! Смех убивает; и не мне вам говорить об этом. И красноармейцы пытаются действовать в таком ключе. В одном из писем они благодарили баронское превосходительство за три танка, уступленных Врангелем в бою. Потом подключились к проводу белой дивизии и передали телефонограмму: «Убегайте, гады, быстрее по маршруту Мелитополь — Севастополь — Константинополь!» Ловко, а? — Фрунзе ходил по салону, потирая руки. — Вот и дать бы барону позабористее: мол, чучело гороховое, немчура, а в царьки лезет! Он же чванный и потому в чем-то ограниченный тип: до сих пор не может понять, с какой армией воюет!

Что-то новое и даже удивительное для Фрунзе мелькнуло в глазах у Демьяна. Он сбросил маску простачка, посуровел. И сказал глухо:

— Бумагу и чернила, командующий!

— Садитесь за мой стол, Ефим Алексеевич. Я могу и отлучиться на время, — извинительно сказал Фрунзе и ушел в купе, захватив со стола сводки и карты.

— Сиротинский, чаю! — грохнул Демьян.

Сергей Аркадьевич распорядился, чай подали.

— Да ты, сдурел, Сергей! Чай — это фигурально! Покрепче-то ничего нет?

— Не положено, товарищ Демьян!

— Ну, монахи! Мацееды! Пресноеды! — разбушевался Демьян. Но скоро затих, размашисто водя пером по бумаге. И даже не глянул на Сиротинского, когда тот вышел из салона.

Давид Куманов — политотделец, газетчик, который в те дни состоял в «свите» Демьяна, — отметил в дневнике, что знаменитый «Манифест барона фон Врангеля» был написан в один присест. И первым слушателем-читателем был Михаил Васильевич.

Всегда серьезный, сосредоточенный, с виду даже несколько хмурый, со сдвинутыми накрепко бровями, М. В. Фрунзе буквально заливался хохотом, слушая «Манифест».

Фрунзе то и дело прерывал автора, приговаривая:

— Так… Так!.. Отлично! Замечательно!.. Правильно!..

Товарищ Фрунзе приказал немедленно начать печатать «Манифест» — о тираже разговора не могло быть:

— Печатайте хоть миллионы! Чем больше, тем лучше!

И уже через день-другой по всему фронту летел «Манифест» как песня и снежной лавиной падал с самолетов на голову беляков в Севастополе, Симферополе, Ялте и Феодосии.

«Манифест» казался тарабарщиной: слова немецкие, слова вывернутые; но запомнились они мигом. Михаил Васильевич, к примеру, после второго чтения читал агитку Демьяна наизусть, вплоть до последней строфы:

…Ви будет жить благополучно
И целовать мне сапога.
Гут!
«Подписал собственноручно»
Вильгельма-Кайзера слуга,
Барон фон Врангель бестолковый,
Антантой признанный на треть.
«Сдавайтесь мне на шестный слово,
А там… мы будем посмотреть!!»

Демьян попал в точку, поймал за хвост жар-птицу. Беляки стали переходить линию фронта с «Манифестом» в кармане и предъявляли его как охранную грамоту, не желая служить «подлюге Врангелю».

Когда у Фрунзе спрашивали, скоро ли начнется наступление, он отвечал:

— Да, скоро… Я «нашинаю» в ближайшие дни!..

Важным было совещание в Кременчуге: командармы решали вопрос о главном и вспомогательном ударе по Врангелю.

О главном, решающем ударе двух мнений не было. Все сошлись на одном: как только подойдет 1-я Конная, Буденный, Авксентьевский, Эйдеман, Блюхер и Городовиков отсекут войска барона от перешейков, не давая белым прорваться в Крым. В крайнем случае ворвутся туда на плечах отступающего врага, — Зимняя кампания исключается.

— Я дал слово Владимиру Ильичу кончить к декабрю, — сказал Фрунзе.

Споры были о том, чего добивается Врангель в данный момент. При первом взгляде на карту можно было заключить, что он решил овладеть Донбассом. Главные силы его левой колонны шли на Макеевку. И из бассейна поступали тревожные сведения: там начали эвакуацию. Однако барон одновременно замышлял что-то на Кубани и подозрительно передвигал части в районе Александровска.

Командармы решили: остановить Врангеля в ближайшие дни. С Каховского плацдарма нанести серию ударов на северо-востоке и срочно возводить мост для конницы Буденного в окрестностях Никополя. А на северо-запад выдвинуть войска во фланг Врангелю для поддержки Юзовской группы в Донбассе.

— Не дурак же этот барон! — сказал Фрунзе. — Полководец он опытный и, надо думать, не хуже нас понимает, что, пока в тылу у него есть Каховский плацдарм, Донбасса ему не видать. Значит, поход в Донецкий бассейн — широкий отвлекающий маневр. Что бы я сделал на месте Врангеля, у которого хозяин — Антанта и случайный друг — пан Пилсудский? Я бы опрокинул плацдарм в Днепр, перескочил на правый берег и хотя бы символически устремился на помощь Пилсудскому. Это подтверждает и главком. Панская Польша хотела подписать мирный договор восьмого октября, теперь срок отодвинут. Пилсудский дышит на ладан. Неизбежен удар Врангеля по Каховке с выходом на Правобережную Украину!..