Фрунзе. Том 4. Para bellum

В Союз он ехать не желал. Пока. И приходилось создавать ему условия, при которых у него просто не оставалось бы иного выхода. Например, совершить несколько ограблений с целью создания финансовых затруднений. И, сочетая разные формы скрытого давления, оказывать открыто материальную и моральную поддержку со стороны вербовщика…

В оригинальной истории Гудри смог только в 1930 году добиться строительства небольшого опытного завода, который в том же году и закрыли из-за высокой стоимости получаемого бензина. Из бурого угля он его делал, правда. Но это было не важно. Так как Эжен вполне мог все адаптировать и к мазуту, что в итоге и сделал уже буквально через пару лет. А к началу Второй мировой войны так и вообще — наладив выпуск бензина с октановым числом 100.

Для бензиновых ДВС это самое пресловутое октановое число являлось и является одним из краеугольных факторов. Так как от него зависит стойкость бензина к детонации. То есть, максимальная степень сжатия. И, как следствие КПД и удельная мощность моторов. И чем больше в стране будет доступного бензина как можно большего октанового числа, тем лучше. Во всяком случае в тех условиях.

Также Фрунзе строил два относительно небольших завода, выпускающих тетраэтилсвинец. Достаточно дешевое, хоть и ядовитое вещество, добавление даже 0,1 % которого в бензин повышало октановое число последнего на 10 единиц. Для авиации это было невероятно важно. Причем никаким ноу-хау тетраэтилсвинец не являлся. Он был известен с 1854 года, а с 1923 года применялся для улучшения топлива повсеместно. Массово. И в тех же США его лили буквально всюду.

Так или иначе, но к концу 1928 году в номенклатуре СССР числились бензины Б40, Б50, Б60, Б70 и АИ80. Последний считался авиационным из-за того, что в Б70 добавляли тетраэтилсвинец. В обычной жизни это было в целом не очень здорово из-за токсичности присадки. Но для авиации — по сути — без вариантов. А к 1932–1934 годам за счет ожидаемого введения предприятий термического риформинга и каталитического крекинга, Фрунзе собирался сделать бензин типа Б70 самым низкооктановым в Союзе. То есть, дешевым автомобильным топливом. Что открывало просто невероятные перспективы в плане развития автотранспорта.

В оригинальной истории по этому поводу в Союзе стали «чесаться» примерно в это же время. Но очень неспешно, задумчиво. Со всеми, как говорится, бурно вытекающими проблемами, ибо «тормоза» — это не те герои, которые спасут мир. Михаил Васильевич решил «спохватиться» пораньше. Не выступая при этом новатором от слова совсем. Ну, разве что в отдельных деталях. Он просто шел в ногу со временем, потому как в том же США, в оригинальной истории, как раз середине 1930-х и достигли тех целей, которые он для себя поставил в развитии бензинов. По идее, при централизованном управлении, можно было бы выйти на эти показатели пораньше, но низкий базовый уровень мешал. Да и естественных условий в Союзе для этого не имелось — основная масса населения ведь беднота. Если не сказать голытьба. Ну а как иначе, после Гражданской кошмарным цунами, прокатившимся по стране? Что особенно усилилось в оригинальной истории после реформ 1928–1930 годов. Из-за чего личный автотранспорт являлся в основном роскошью. Из-за чего Фрунзе и стремился максимально расширить внутренний рынок, стремясь к максимальной прокачке благосостояния бедноты. Ибо, без крепкого спроса, все тлен. Идеи на хлеб плохо намазываются, даже самые благие. Особенно когда хлеб тоже испечен из благих намерений и красивых, правильных лозунгов.

В какой-то мере спрос можно стимулировать. И именно на стимулировании спроса была построена экономика начала XXI века. Но какой смысл уговаривать покупателя что-то купить, если у него на это попросту нет денег[13]? А доходы такие маленькие, что он эту покупку не сможет обслуживать. Самому бы выжить…

[1] Тракторов произвели, конечно, побольше кол-ва колхозов, но их большая часть была либо сломано (из-за нехватки запчастей и ремонтных мощностей), либо в армии, либо на производстве. Сельскому хозяйству перепадала лишь жалкие крохи. Настоящая механизация села началась только при Хрущеве. При всем к нему негативном отношении ряд довольно позитивных процессов проходили именно при нем: тот же выход Гагарина в космос, как пример.

[2] Налог на оборот (составлявший 85 % и больше) ввели в 1930 году и уже в 1932 году он составил 46 % от поступлений бюджета, а в 1934 — 64 %. Он позволял забирать почти все заработанное у рабочих и крестьян, оставляя им самый минимум для выживания.