Фрунзе

«Это довод рутины, довод спячки, довод косности, — писал Владимир Ильич. — А мы хотим перестроить мир. Мы хотим покончить всемирную империалистскую войну, в которую втянуты сотни миллионов людей, запутаны интересы сотен и сотен миллиардов капитала, которую нельзя кончить истинно демократическим миром без величайшей в истории человечества пролетарской революции.

И мы боимся сами себя. Мы держимся за «привычную», «милую», грязную рубаху…

Пора сбросить грязную рубаху, пора надеть чистое белье».

Так же ясно говорил Ленин о власти. Она должна быть только у Советов, и всю пропаганду, агитацию и организацию миллионов масс надо направлять к этой цели.

И — о войне. Ее надо кончать. Но окончание ее немыслимо без пролетарской революции, без свержения буржуазного Временного правительства. А пока момент не назрел, надо заняться армией. Старых офицеров смело заменить новыми, и чтоб солдаты сами выбирали их. «Только выборных властей солдаты слушаются, только их они уважают». Братание — полезно и необходимо.

Всю помещичью землю брать тотчас. Устанавливать строжайший порядок через Советы крестьянских депутатов. Производство хлеба и мяса надо увеличить: солдаты должны питаться лучше. Портить скот, орудия и прочее, безусловно, недопустимо.

Идти вперед под красным знаменем, «ибо это есть знамя всемирной пролетарской революции». Пусть останется черное знамя у всех партий, которые правее кадетов. Пусть осенят себя желтым знаменем кадеты, «ибо это международное знамя рабочих, служащих капиталу не за страх, а за совесть». А с розовым знаменем пусть плетутся меньшевики всех оттенков и эсеры, «ибо вся их политика есть политика розовой водицы».

В Минске большевики шли с красным знаменем. Но их было мало. И после Февраля не было у них самостоятельной организации. Существовала так называемая «Объединенка», в которую входили интернационалисты, оборонцы, меньшевики и большевики. И конечно, она не выражала единого направления в политике.

Огромной заслугой Фрунзе и его товарищей был выход из «Объединенки» в конце июня 1917 года и создание в Минске большевистского комитета.

— Путь к пролетарской революции в борьбе с меньшевиками, а не в союзе с ними, — подчеркивали Фрунзе и Мясников.

Комитет опубликовал «Манифест». Главная его мысль: мы передовой отряд рабочего класса, мы стремимся к социалистическому строю путем твердой классовой борьбы пролетариата; мы сплачиваем рабочих, как единый класс, вокруг нашего верного знамени. Революционный класс должен иметь и революционную тактику. Соглашение с буржуазией, хотя бы и временное, в корне вредит интересам пролетариата.

Решен был вопрос и с агитаторами, направляемыми на места. Кончились кратковременные поездки в окопы, среди солдат теперь постоянно работали верные люди: они создавали партийные ячейки, вовлекая в них революционно настроенных бойцов.

А когда оформились в полках и в дивизиях низовые коллективы партии, появилась нужда в едином фронтовом центре. Так возник Минский комитет РСДРП(б). Вскоре он развернул такую широкую агитацию, что временные всполошились и отдали приказ срывать или заклеивать листовки большевиков. И снова пришлось Михайлову — Фрунзе употреблять свою власть в милиции. В ежедневной минской газете «Новое Варшавское утро» появилось его «Обращение ко всем политическим партиям», где сказано было категорически: «Лица, замеченные в срыве или заклейке воззваний других партий, будут привлекаться к ответственности».

Фрунзе понимал, что для постоянной связи с низовыми ячейками в армии и для серьезной агитации за единую большевистскую организацию фронта нужна газета: ежедневная, целеустремленная, смелая. Она могла бы «разносить по всему громадному пространству кровавого поля и долины слез», как говорил Мясников, правдивое слово большевиков.

Михаил Васильевич присмотрел типографию Данцига на Петроградской улице, в доме № 6; его товарищи из народной милиции провели лотереи и кружечные сборы, две тысячи рублей прислал Петербургский комитет партии. И тиражом в три тысячи экземпляров стала нелегально выходить с 17 июля 1917 года большевистская «Звезда». Мясников, любивший речь красивую, даже витиеватую, вспоминал позднее, что «Звезда» рассылалась по Минску, краю и фронту в 3000 лучей». Если же учесть, что в эти дни временные закрыли «Правду» и «Окопную правду», минская «Звезда» ярко горела на политическом горизонте. Она призывала чистить армейские штабы — очаги контрреволюции; изгонять кавеньяков — Корниловых, заменять их революционными генералами. И никогда не забывала о таких насущных лозунгах дня, как «Мир между народами». И — «Хлеба нашим детям!».

Солдаты вскоре поняли, что «Звезда» их газета, и сотни корреспонденции: появились на ее страницах. «Труден твой путь, дорогая «Звезда», — писали они на обрывках бумаги. — Мы желаем тебе рассеять мрачную ночь, чтобы не погас твой блеск в этот тяжелый момент». «Веди нас и впредь в царство социализма!»