FUCKультет

   Кха... Кляча истории   Кляча истории, плетись, родная!   Копытцо-цок-цок! За тебя - до дна я!   Без погонял, без уздодеров,   Шарлатанов и горлодеров.   Не спеши! К какому лешему?!   Привыкаем к ритму пешему!   Без кнута!-   Кра-со-та!   Под бубна бой штурмуем высоты-   "Бу-бу-бу!"- словесные нечистоты!   Сивые мерины, полысев академически,   Клячу погоняют истерически.   А я, потомок свободных людей,   С самого детства люблю лошадей!   И симпатий своих я не прячу-   Можете расстрелять меня!   Загнать нетрудно клячу,   Трудно обуздать коня!

   Вууух!.....Запыхался!....Андреев? Что с тобой? Плачешь? Ну-ну, не надо, дуся! Дай я тебя поцалую!

   Андреев и таракан звонко поцеловались. Иван Лябов был счастлив: стишок сочинил он сам.

   Быдлов не дурак выжрать, Андреев - тоже. Бухают и Катюха, и Лось, и Манштейн с Троегубской. Все шесть этажей общаги Ёпа, включая охранника - молдована Жору, кастеляншу Тому, полчище тараканов любят вмазать. А как иначе? Ведь Пушкин-то бухал! Такая в Ёпе за много лет сложилась традиция - хорошим поэтом могли признать только конченого алкаша.

   -Толя, дуй за водкой,- сказал Быдлов, протягивая Лосю бабки. Быдлов - он богатый, его папа - шишак в Екатеринбурге.

  Лось оживился, а до того трупом лежал на кровати Андреева в вонючих носках. Андреев уехал за деньгами в свою деревню. Лось - заплетенная в косички бородка - он поэт из города Пермь, свой парень, только вот носки никогда не стирает. И не снимает.

  Быдлов относился к Лосю пренебрежительно - бездарь. Впрочем, так же пренебрежительно он относился и к Андрееву и ко всем остальным, включая мэтра Цинциннатова и ректора Глазунова. Уважал Быдлов лишь Манштейна за то, что он еврей, словно Бродский.

  Лось вернулся с пойлом и Троегубской - поэтессой из Саратова. Троегубская - старуха, ей двадцать три, считала себя второй Цветаевой и вместо буквы "е" почему-то говорила "э": "Цвэтаева".

   -Здравствуй, Одик ,- сказала она.

  Быдлов не ответил: он вскрывал пойло.

  Пили из пластиковых стаканов, закусывая газированной водой. Здорово пучит и бьет по темени.

  -Что пишэшь, Одик?- спросила Троегубская, косея.

  -Ни хрена, - соврал Быдлов, не любящий выдавать секреты творческой кухни.

  -А я закончила поэму. Хотитэ послушать? "Ты и твой".

   Я отдалась тэбэ напрасно,

   Напрасно - значит, зря.

   Но - это так ужасно!

   Я отдалась - любя...

  -Бухаете, бля? Не зовете?

  Звездою северной Пальмиры явилась Катюха. Повеяло культурой. Катюха выжрала стакан и принялась рассказывать, как в журнале "Ноябрь" ее хотел поиметь какой-то старый козел. С приходом Катюхи Троегубская умолкла, потом вдруг стала хохотать.

  -Спой! - приказала Катюха Лосю.

  Лось достал гитару, но Троегубская так хохотала...

  -Заткнись! - рявкнул Быдлов

  Троегубская хохотала пуще прежнего.

  -Ах ты приблядовина пиздохуева!

  Катюха влепила Троегубской мощную затрещину и та завизжала, что было немногим лучше.

  Лось запел. Песня была грустной. Катюха заплакала. Пришел Манштейн.

  -Прочел "Там, внутри" Эткинда - стоящая вещь,- сказал он.

  -Бери стакан, Манштейн,- приказал Быдлов. Манштейн выжрал и побледнел. От пойла он всегда бледнел.

  -К - как поживаете, м-мистер Бродский? - проикала Катюха.

  -Не жалуюсь.

   Тонкие пальцы Манштейна нервно мяли сиську визжащей Троегубской.

  -Ахтлданегкштвтснаокгелрыбнашлб,- сказал Лось. Лось давно отложил гитару и не пел, а пил.

  -А я тебе о чем говорю? - радостно взревел Быдлов,- Нахуй, наливай! Манштейн - пить!

  -Пью, пью,- промямлил Манштейн, суя тощий член в намалеванный рот Троегубской.

  -Скажи, Гагарин,- пристала к Быдлову Катюха,- есть в космосе жизнь или нет?

   Быдлов - Гагарин не отвечал.

   -Не, Гагарин, ты не молчи! Отвечай, падла, есть или нет?

   -Нету, нету.

  Быдлов обнял Лося, пытаясь спустить с него штаны.

  -Как же нету, Гагарин, еп твою ракету!

  -Бкрагдлынкуг,- запел Лось тенором. Быдлов поцеловал его взасос.

  Троегубская снова принялась хохотать. Манштейн сверлил ей жопу, беспрестанно блюя белым лимонадом. Катюха приподняла подол халата и всверлила себе в пизду пустую бутылку.

  Дверь открылась - приехал Андреев. Привез синюю бумажку и кролика.

  -Гагарин,- простонала Катюха и ударила Быдлова по башке бутылкой. Бутылка разбилась.

  -Здорово,- сказал Андреев, радостно улыбаясь. Он был рад окунуться в культурную атмосферу. Деревенская жизнь колючим комом стояла в горле Андреева. Он поспешил залить ком пойлом. Стало легче.

  -Кролика привез, - сообщил Андреев таракану на столе, - Мамуля передала.

   -Га-га-рин,- ласково шептала Катюха.