Fuga maggiore

— Да контакт где-то хреновый, — охотно сообщил монтер. — Вывеска над входом, ёпты, гаснет. Начальник сказал…

Узнать об очередной инструкции начальства не удалось: напарник пихнул лестницу так, что монтер едва не полетел по ступенькам кубарем. Беззлобно выматерившись, он восстановил равновесие, и парочка принялась устанавливать лестницу сбоку от главного входа, нацеливая ее между углом навеса и стеной здания. Родонец вспомнил, что крупная светящаяся вывеска «Сокают-Пассажирский» прошлыми вечерами действительно гасла не раз. Ну, пусть возятся, гаврики…

После установки лестницы гаврики приступили к энергичным действиям. Самый положительный Айзеров, кряхтя и матюгаясь, полез по перекладинам, пока его напарник, угрюмо вцепившись в слеги, придерживал конструкцию в вертикальном положении. Потом сверху что-то ужасно заскрипело, посыпался мелкий мусор. Задрав голову, сержант поглядел, как монтер с головой нырнул куда-то вглубь отверстия, ранее скрытого неприметной железной дверцей.

— Какой, говорите, автобус? — переспросил журналист, вдруг навостривший уши. — Двенадцатый? И на тройку через три остановки?

Теперь и сам милиционер разобрал приближающийся шум автобусного мотора.

— Точно, — согласился он. — А там спросишь у водилы. И слышь, пресса, коли заночевать в городе намерен, приключений лучше не ищи. На ночной дискотеке чужака и порезать могут, да и на улицах в темноте компании нехорошие попадаются. И палёнкой у нас травятся если не ежедневно, то через день, а районная реанимация — то еще местечко. Местные синяки привыкли, а тебе не понравится, точно говорю.

— Спасибо, учту, — кивнул парень. — Ну, я пошел.

Он глубоко вдохнул, подхватил чемодан и выскочил из тени на солнцепек, устремившись к столбику остановки, куда уже приближался, скособочившись, пустой «скотовоз» двенадцатого маршрута.

И тут сверху раздался вопль.

Сержант вскинул голову. Тело монтера, торчащее из люка, колотили крупные судороги, а летящие оттуда завывания постепенно переходили в истошный визг. Милиционер растерянно смотрел на него, пытаясь сообразить, что происходит и что положено делать в таких ситуациях. Второй монтер у подножия лестницы тупо пялился в том же направлении, не демонстрируя ни малейшего намерения действовать.

— Он в напряжение влез! — крикнул остановившийся корреспондент «Вечернего Новомара». — Снимите его оттуда, быстро!

— Так как же…

— У него пальцы судорогой свело, сам не отцепится! Да что вы стоите, его же убьет!..

Как бы подтверждая его слова, визг резко оборвался, и тело монтера Айзерова безжизненно обмякло. Парень лихорадочно оглянулся, потом бросил на асфальт чемоданчик, быстро, но аккуратно пристроил сверху сумку с груди и бросился к лестнице. Второй монтер, однако, перехватил его.

— Сдурел? — рявкнул работник отвертки и трансформатора. — Он сейчас под током! Схватишься — самого долбанет. Стой здесь, сейчас рубильник отключу… мля, отключали же! Опять, что ли, не тот?

И он шустро бросился к входу и дальше куда-то вглубь вокзала.

Журналист лихорадочно оглянулся.

— Он же погибнет! — почти умоляюще проговорил парень, глядя на сержанта. — Нас на технике безопасности инструктировали — оттащить от тока и сразу искусственное дыхание, пока мозг не умер. Откачивать нужно, срочно!

И тут милиционер, наконец, пришел в себя.

— Не твоего ума дело! — зло рявкнул он. — Сейчас из медпункта фельдшера позову, он, небось, не глупее!

— Нет времени… — внезапно журналист ухватил слеги лестницы и с силой их дернул. Конструкция заскрипела, но устояла.

— Сдурел? — снова рявкнул сержант, уже ухватившийся за ручку двери. — Чё творишь, пресса?

— Без лестницы тело свалится под собственным весом, — пояснил парень, снова налегая на слеги. — Я подхвачу. Да помогите же!

Сержант дернулся к нему, чтобы остановить придурка, но лестница, скрежеща по стене, уже быстро ехала в сторону, пару секунд спустя звучно грохнувшись о жестяной подоконник, а затем об асфальт. Повисшее тело электрика медленно, неохотно поползло вниз и вдруг, сорвавшись, рухнуло в раскрытые объятия журналиста. Не удержавшись на ногах, тот упал на землю и забарахтался, пытаясь выбраться из-под пострадавшего.

— Валька! — рявкнул сержант в приоткрытую вокзальную дверь, после яркой улицы безуспешно пытаясь разглядеть напарника в полумраке зала ожидания. — Валька, мать твою за ногу! В медпункт за фельдшером бегом, здесь человека током ухайдакало!

Он обернулся к телу — и обмер.

Журналист уже выбрался из-под монтера, и тот лежал на боку, искривившись, с безжизненно разбросанными руками. На его губах и подбородке виднелись пузырьки пены, а полуоткрытые глаза безжизненно смотрели в небо прямо на ослепительное солнце. Но не вид явного и очевидного трупа ошарашил милиционера, за шесть лет службы навидавшегося всякого.

Нет, совершенно иное заставило его машинально схватиться за пистолетную кобуру. Тело медленно дымилось странным грязно-белым туманом, словно под одежду напихали кучу сухого льда. Дымка вокруг погибшего быстро сгущалась, превращаясь сначала в плотный бесформенный сгусток, потом в удлиненное веретено, а затем…