Фугас

Женька шел по городу, и он принимал его автомобильным гулом, непривычным запахом выхлопов автомобилей, ярким светом рекламы и полным равнодушием человеческих глаз.

На замусоренной остановке, напротив вокзала, что-то громко обсуждала подвыпившая компания, под прозрачной выгнутой пластиковой крышей, рядом с раздутыми сумками, устало присели две пожилые цыганки.

Он стоял и смотрел на красные огоньки, на окна комнат и квартир, зажегшихся напротив. За каждым окном шла жизнь, там жили люди, ругались, мирились, читали книги, рожали и воспитывали детей. И ничего с этим сделать нельзя, так все построено и так случилось в жизни. Он стоял и смотрел на окна, на огоньки, завидуя тем людям, у которых был дом. А кто ждет его? Может быть, Господь укажет путь? И пришло решение, идти утром в церковь. Бабушка Галя любила повторять:

— Вера — это корабль спасения в огромном море жизни.

Проведя ночь на лавочке в глубине парка и не сомкнув глаз, утром Женька пошел в храм.

В церкви шла служба, несколько человек исповедовались и с десяток прихожан слушали проповедь, был день Пантелеймона-целителя. Зашла пожилая пара, встали в уголок под лампу — писать записки о здравии, за упокой.

Подошла женщина в черном монашеском платке, собрала оплавленные огарки свечей.

Женька несмело спросил:

— Матушка, можно ли мне поговорить со священником.

— Да, можно, но только после службы. Подождите его.

Через полчаса к Женьке подошел священник средних лет. Спросил:

— Ты хотел со мной поговорить, сын мой?

— Благословите, батюшка!

— Бог благословит!

— Окажите помощь, батюшка, подскажите, как жить. Остался один на свете, нет ни денег, ни документов, ни желания жить.

Священник внимательно посмотрел ему в глаза и спросил:

— Ты крещеный, сын мой?

— Да, крещеный.

— Тогда для твоей души нет лекарства лучше, чем молитва. Молитва — это стена, ограждение сердца. Его покой и мир.

Тебе надо пожить среди верующих, успокоиться, а потом учиться строить жизнь заново. Привыкать жить, как все.

Сейчас я отведу тебя в трапезную, там тебя накормят. Ну а в дальнейшем Господь управит.

В трапезной храма, где Женька впервые за несколько дней поел, пожилые женщины пекли просфоры, здесь по-домашнему пахло тестом. На столе стоял пузатый самовар, чай наливали в расписные чашки, и Женьке страшно захотелось, чтобы время остановилось. Чтобы навсегда в прошлом остались Чечня, страх, смерть и всегда на столе стоял фарфоровый веселый чайничек, чтобы всегда улыбались эти добрые женщины.

После трапезы Женька вместе с батюшкой прошел в приют для тех, кто не имел своего угла, по каким-то причинам стал бомжом. Это был большой двухэтажный дом, покрашенный в зеленый цвет. На цепи скучала дремлющая собака, сарайчики, огород. Деревянная скрипучая лестница на второй этаж. У входной двери — распорядок дня, в рамочке — поучение «О матерном слове» Иоанна Златоуста. Батюшка поясняет:

— Мужчины днем на работе, дома только женщины. Через три часа на обед будут щи, а на ужин каша с маслом. Водка и вино запрещены. По вечерам чай с вареньем и пирожками. Разговоры по душам. Есть комната с книгами, в которой собраны в основном книжки русских, советских писателей. Есть и зарубежная классика, есть и про любовь, читают в основном женщины. Мужчины предпочитают книги про охоту и рыбалку или о войне. День у нас расписан. В шесть тридцать — подъем. В семь — утренняя молитва. В восемь — завтрак. С девяти до девятнадцати — работа.

С четырнадцати до пятнадцати тридцати — обед и чтение духовной литературы. После работы — ужин. А с двадцати одного до двадцати двух — вечерние молитвы. И сразу отбой.

Все это батюшка рассказал во время экскурсии по дому.

Женьке показали банки с заготовками, свинок в сарайчике, коров, баню. Хозяйство было натуральное, существовали тем, что сами вырастили, и тем, что заработали на городских стройках, в храме да тем, что добрые люди жертвовали.

Недалеко от вокзала находилось армянское кафе «Кавказ». Армяне — православные люди, жертвовали молельному дому что могли. В основном продукты.

По вечерам Женька должен был приезжать с тележкой и забирать пожертвованные им продукты…

* * *

Однажды Женька разговорился с батюшкой, отцом Виктором. Тот рассказал, в чем секрет его дома. Этому его никто не учил, принципы он угадал интуитивно — душа подсказала, жизнь заставила. В доме не было никакого персонала, самоуправление. Бездомные не признают никакого начальства, они слушаются и понимают только своих. Никаких инструкций. Для социальных служб работа с бездомными — тяжелая и неприятная обязанность. Куча инструкций, а придет человек, нуждающийся в помощи, и не знают, что с ним делать, — не имеют права поселить, не имеют права лечить. А у батюшки столовая — для голодных. Аптечка с лекарствами и травами — для больных телом. Молитва — для больных духом. Пришел голодный человек — покормят без всякой справки. Больного полечат. Обиженного пожалеют.

А дальше — кто как. Кто неделю проживет, кто месяц, а кто-то остается насовсем. Если в сердце поселится смирение, то жизнь земная станет раем.