Фугас

— Ты запомни, Алоша, большинство потерь на этой войне от подрывов. В прямом боестолкновении сейчас потерь почти нет. Это я к тому, что в атаку сейчас «героические повстанцы» не ходят. И все эти рассказы об отважных сынах гор, не прекращающих освободительную борьбу против оккупантов, просто сказки дядюшки Римуса.

На самом деле все обстоит иначе. Темной ночью злой чечен заложил радиоуправляемый фугас, потом с безопасного места нажал кнопочку и подорвал БТР или грузовой борт с живой силой. Погиб один федерал, пятеро получили ранения. Отважные мухаджиры потерь не понесли. Поэтому передвигаться желательно на броне, при подрыве больше шансов остаться в живых.

Странно, но я не боюсь подрыва, я боюсь одиночества. Зачем она забрала Машку?

Сквозь гул мотора слышу голос Прибного:

— При движении по городу другая головная боль — снайперы.

Наловчились, суки бородатые, за пять лет нашего брата на мушку подлавливать.

Работают обычно из полуразрушенных домов. Садят метров с пятисот-шестисот. Отстрелялся, винтовочку спрятал, отошел. И не прикопаешься к нему, мирный чеченец, у него такой же паспорт, как у тебя, прописка, семья.

Я подаю голос:

— А что делать, Степаныч?

— Сложный вопрос, Алоша, но я бы сделал так. Прежде всего назвал бы весь этот бардак так, как он этого заслуживает, — войной. Потом в соответствии с законами военного времени отселил бы из прифронтовой полосы мирное население. Ну, а с теми, кто остался, работал бы как с потенциальным противником.

Я уточняю:

— Мочил бы в сортирах?

Степаныч соглашается:

— Да, и в сортирах тоже.

Я потуже запахиваю бушлат. Значит, будем мочить. Дрожите, супостаты.

Через пару часов колонна остановилась в чеченском селе. Степаныч уходит к ротному. Оглядываюсь по сторонам. Свинцовое небо, серые дома. Окна заклеены газетами. Почему-то нигде нет занавесок. Под ногами раскатанная колесами, липкая чеченская грязь. На перекрестке черными воронами торчат несколько стариков в каракулевых папахах.

Нам отводят двухэтажное здание Дома быта. В нем разбиты все окна, на двери надпись мелом: «Минировано». Под окнами — россыпь стреляных гильз.

Двор напоминает свалку, везде валяются ящики, стулья, прошитый очередью холодильник с оторванной дверцей, тряпье, консервные банки, котелки. Вдоль забора располагаются огневые точки.

Пока личный состав тусуется во дворе, собирая мусор и устанавливая полевые кухни, саперы ищут в здании растяжки. Растяжка — это, как правило, ручная граната, у которой уже разогнуты или отломаны кончики усиков, а к колечку привязана тонкая, но прочная лесочка. Или проводок. Это непринципиально. Главное, чтобы он был прочный и не блестел. Второй конец провода крепится к чему-нибудь такому, что может сразу привлечь внимание.

Когда рычаг-предохранитель отлетает, ударник под действием боевой пружины накалывает капсюль-воспламенитель. Через три-четыре секунды по горючему составу замедлителя огонь доходит до капсюля-детонатора. И если щелчок воспламенителя еще слышен, то взрыв — уже нет.

Степаныч рассказывал, что в первую войну чехи любили минировать кастрюли с едой, подкладывать растяжки под тела погибших или под оружие.

Есть, нашли. Черноусый сапер держит в руках две эфки в зеленых ребристых рубашках. Вот, твари бородатые. Не-е-ет! Только мочить.

Подъезжает «уазик» военного коменданта. Пока полковник Волошин о чем-то совещается с ротным, его водитель вытаскивает из какого-то шкафчика ковер и прячет его в машину. Наверное, увезет трофей домой в качестве репараций.

Точно такой же висел в детской у Машки. Я заплатил за него пять тысяч. Или семь?

На душе почему-то муторно.

ПОЗЫВНОЙ

В современных и плохих фильмах о войне бойцы и офицеры обращаются друг к другу исключительно по фамилии. Или по званию, типа — товарищ рядовой, я приказываю вам подавить огневую точку противника!

А рядовой отвечает.

— Есть, товарищ сержант. Разрешите выполнять?

А в боевых условиях не до уставщины. В бою некогда выговаривать звание или фамилию, поэтому бойцы общаются между собой при помощи жестов, друг друга называют прозвищами. Прозвища — это не клички, клички — это у собак. У разведчика или бойца спецназа — позывной. Что он означает? Это его второе имя. Причем именно под этим придуманным именем солдат или офицер тянет лямку, воюет и погибает. Такова специфика военной работы.

У чеченцев, насколько я знаю, то же самое. Но чехи любят присваивать себе громкие прозвища, которые называют позывными. Например, полевой командир Абубакаров Тимур назвал себя «Шторм», Осмаев Ризван — «Кобра». Исмаилов Хусейн имел позывной «Патруль» и еще множество других не менее напыщенных. Встречались даже романтики — «Капитан Клос», «Черная чайка», «Брат эфира», «Серебряный лис», «Фантомас».

В Российской армии никаких правил для подбора позывных нет. В разных подразделениях действуют разные требования к этой процедуре. Как правило, позывной каждый выбирает сам. В основном не мудрили — за основу бралась фамилия. Учитывались также род деятельности и характерные особенности бойца. Так Липунов стал просто Липа, Спесивцев — Псом, Серега Белов — Зайцем.