ФУГУ

«Если бы мы и спустились вниз вместе, — подумал он, — то дальше ей все равно нужно было б направо, а мне — налево».

«И еще неизвестно, — подумал, — было бы там что-то внизу или нет в смысле идущего куда-нибудь поезда».

— А тебе не кажется, — спросил он, — что там, внизу, что-то вроде газовой атаки?

— Почему? — Она удивилась.

— Какой-то запах в воздухе.

— Запах? Тебе померещилось.

— И грохот какой-то внизу, ты не слышишь?

— По-моему, все нормально.

— А если бы там, внизу, случилось что-то действительно ужасное, — сказал Нестор. — И мы, это зная, продолжали бы двигаться вниз — вот так вот — медленно и тупо. Как человек скользит по обледенелой крыше, с силой закона природы приближаясь к краю падения. И кажется, что выхода нет. Но для того, кто успеет подумать, выход найдется. Нужно прыгать вбок, на эту, как ее называют — балюстраду.

— Если бы, если бы… Там тетечка сидит внизу, которая, если что случится, нажмет кнопку. Остановит и объявит.

— А почему эта тетечка говорит твоим голосом?

— Моим? С чего ты решил, что это мой?

— Я слышал, это твой голос, — с ненужной настойчивостью произнес Нестор.

— Тебе послышалось. С какой, собственно, стати? Да это и не голос, а запись.

— И когда она говорит «не бегите по эскалатору», это тоже запись?

— Ага. Она просто нажимает нужную кнопочку.

— Тогда, значит, это твой голос, который записан, — сказал Нестор.

«Что я пристал, — подумал Нестор, — ну, голос и голос».

— Чего, в самом деле, пристал, — сказала она. — Я, знаешь, нигде своим голосом не подрабатываю.

— Ладно, — сказал Нестор. — Я, собственно, не об этом. Голос — это дело десятое. А вот представь себе, что там внизу, в конце эскалатора — яма. И все, кто спускается вниз, падают в эту яму.

Он думал заразить Лилю тревожным настроением. Могло получиться, и тогда он перешел бы к другой фазе убеждения. И прыгнули бы вместе через перила, спасаясь.

— Куда-то ты фантазируешь не в ту сторону, — сказала Лиля.

— Они падают и не могут издать ни звука. Потому что яма наполнена удушливым газом. Один вдох, и дыхание перехватывает.

Нестор пытался воздействовать суггестивно. Из головы в голову передать мысленный образ. Это казалось возможным.

— Какой-то ужастик у тебя.

— Значит, нет? — спросил Нестор.

— Что «нет»?

— Ну, если возникает реальная опасность, то не грех будет прыгнуть через перила.

— Какая опасность?

— Вот был случай, когда лента эскалатора распалась, и все рухнуло вниз, спаслись только те, кто успел прыгнуть.

— Это не про нас.

— Значит «нет»?

— Значит «нет».

— Тогда я прыгну один. Прямо сейчас.

— Ты это серьезно? Ты это действительно серьезно? — Первый раз за все время она удивилась.

— Время, время! Сейчас, или будет поздно.

— Стой! Ты ненормальный.

Нестор прыгнул на балюстраду. Спиной чувствуя голос, уже уплывающий вниз. Туда, где плач раздавался и скрежет, внятный, наверное, только ему, Нестору. И тут же, не оборачиваясь, соскочил на ленту, идущую вверх.

11

На идущем вверх эскалаторе старухи плакали в голос.

Нестор закрыл глаза, чтоб не слышать. И почувствовал, что сидит на ступеньке со стаканом в руке и бутербродом в другой.

Ступенька катилась вниз.

Нестор открыл глаза.

— Мне понравилась эта идея о стрельбе краской в обе стороны, мягко воплощающая в себе закон кармы, — говорил человек в шляпе, и говорил, кажется, уже давно. — Ибо когда мы своим неискушенным взглядом видим хулигана, который дал кюкеля хорошему человеку, мы можем не знать, что в какой-нибудь прошлой жизни было дело, что именно этот хороший человек дал кюкеля хулигану. Но можем догадываться, что что-то такое было между ними прежде и что теперь хороший человек только получил свой кюкель обратно. То есть выданный кюкель некоторым образом говорит о равенстве между тем, кто при этой передаче выглядит жертвой, и кто — агрессором, потому что, в сущности, никогда не известно, кто первый начал.

— А что такое кюкель? — спросил Нестор.

— Из слов это должно быть понятно, — сказал человек с бородой.

— Иногда еще держат кюкель в кармане, — сказал человек в шляпе, — а иногда держат сухим.

— Береги кюкель смолоду, а брюхо с голоду, — сказал бородатый.

— Только не пойму, при чем тут краска, которая стреляет в обе стороны, — сказал Нестор.

— Ну, — сказал человек в шляпе, — если кто-то первый кому-то второму дал кюкеля, то, может быть, этот второй дал кюкеля первому еще раньше, поэтому оба должны быть помечены одним цветом.

— Чтобы потом, наверху, желтое лицо под козырьком фуражки разобралось, чей кюкель был первым, — сказал человек с бородой.

— Нет, — поправил его человек в шляпе, — это затем, чтобы при новой встрече первый и второй узнали друг друга. И когда они встретятся — может быть, уже в другой жизни, — один другому сразу же даст кюкеля, не имея понятия об истинном кармическом смысле этого действия.

— А жестким вариантом той же идеи был бы пистолет, стреляющий двумя пулями в противоположные стороны, — сказал человек в шляпе.

Он достал из папки с завязочками чертеж пистолета, у которого было два ствола. Один глядел вперед, другой — в обратную сторону. Проглядывалась замысловатая конструкция затвора.