Фулгрим

С шеи Каэсорона на золотой чеканный нагрудник брони спускалась цепочка с подвеской из огненно-красного янтаря. Патрицианские черты лица не отражали ни малейшего намека на внутреннее беспокойство — обнаружить свою тревогу значило открыто признаться в сомнениях по поводу действий примарха, а это было бы недопустимой оплошностью.

Вся эта процессия шествовала по широкому торжественному переходу с высокими ониксовыми колоннами и светлыми простенками из прохладного мрамора между ними, на которых золотыми буквами излагалась славная история Великого Крестового Похода и повествования об одержанных победах. «Гордости Императора» изначально предстояло стать наследием Фулгрима, и даже ее стены несли на себе историю Империума.

Вдоль всего коридора стояли статуи героев Легиона, а картины в золотых рамах, пожертвованные летописцами экспедиции, добавляли к холодной торжественности помещения ярких красок.

— Куда мы так спешим? — спросил Ликаон, он тоже был в сверкающих полированных доспехах, хотя и не таких роскошных, как у Первого капитана. — Мне казалось, что примарх обещал подождать твоего прихода и только потом открыть свои планы относительно дальнейшего курса экспедиции.

— Обещал, — бросил Юлий и ускорил шаг, к большому неудовольствию своих спутников. — Но для того чтобы выполнить его требования, я должен как можно скорее спуститься на Двадцать восемь — три. Месяц, Ликаон! Он хочет, чтобы Лаэран был приведен к Согласию всего за один месяц!

— Люди готовы, — заверил его Ликаон. — Мы сможем это сделать.

— Я в этом не сомневаюсь, Ликаон, но смерть пожнет немалую жатву. Слишком дорогая цена.

— Штурмкатера в полной готовности стоят на пусковых рельсах и ждут только твоего слова, чтобы отправиться на Лаэран.

— Я знаю, — кивнул Юлий. — Но нам придется подождать приказа примарха, чтобы начать высадку.

— Даже после того, как штурмгруппа капитана Деметра уже спустилась на поверхность? — спросил Ликаон, глядя на караульных Астартес с копьями, стоявших вдоль всего перехода через равные промежутки.

Хоть они и стояли неподвижно, словно статуи, в каждом угадывалась готовность к мгновенному действию, отличавшая всех воинов Детей Императора.

— Даже теперь, — подтвердил Юлий. — Было бы аполитично начинать полномасштабную кампанию без консультации с другими офицерами экспедиции, так что высадка штурмгруппы означает лишь предварительную разведку боем, а не старт всей кампании.

Ликаон пожал плечами и покачал головой:

— Какой смысл беспокоиться о мнении офицеров экспедиции? Примарх отдает приказы, и их дело поступать так, как он считает нужным. Это единственное, что имеет значение.

Хотя Юлий и был согласен со словами Ликаона, он не стал отвечать и лишь мысленно посетовал, что не ему довелось вести воинов передового отряда. Он успел прослушать первые донесения Соломона и Мария, ведущих в этот момент тяжелые бои за летучий клочок суши, известный под названием Атолл-19. И чем больше поступало информации, тем сильнее разгорался его гнев.

Но примарх приказал ему присутствовать на военном совете, где будут обсуждаться планы Двадцать восьмой экспедиции в войне против ксеносов, а такие приказы невозможно игнорировать.

Юлий уже знал, что скажет Фулгрим своим старшим офицерам, и у него до сих пор перехватывало дыхание от смелости и размаха планов примарха. Не надо было носить звание Первого капитана Детей Императора, чтобы предугадать реакцию офицерского корпуса.

— Хватит разговоров, мы уже пришли, — сказал он, завидев впереди грандиозные Врата Феникса — высокий бронзовый портал, на котором изображалась символическая передача Фулгриму императорского орла.

Орел бы личной эмблемой Императора, и в знак особого расположения повелитель приказал, чтобы только воины III Легиона Фулгрима носили его изображение на своих доспехах. Честь, оказанную Детям Императора, было невозможно переоценить. При виде портала Юлий ощутил в душе прилив гордости и поднял руку, чтобы коснуться отчеканенного на нагруднике доспехов изображения величественной птицы.

Перед Вратами Феникса тоже стояли часовые, и при приближении Первого капитана они низко поклонились, стукнув в пол древками копий; тем временем огромные бронзовые створки плавно раздвинулись, выпустив наружу луч яркого света и гул голосов.

Юлий с уважением кивнул стражникам и вошел в Гелиополис.

Соломон рывком повернул болтер навстречу летящему по воздуху существу, которое грозило разорвать его надвое своими когтями. Палец тотчас нажал на курок, и дуло выплюнуло очередь снарядов. Искры и брызги желтой крови запятнали пурпурно-золотые доспехи, а враг бесформенной рваной грудой рухнул на землю. Но за ним последовали другие, и вскоре вся площадь кишела ксеносами.