Фулгрим: Палатинский Феникс

Отвернувшись, Фениксиец обвел взором других делегатов. Он приветствовал всех, обратившись к ним по именам, и уделил каждому немного времени. С одними собеседниками примарх разговаривал дольше, чем с другими. Пайк неотрывно наблюдала за Фулгримом — оценивала его, определяла истинность слухов о нем.

Сыновья Императора разнились между собой. Сказать прямо, некоторые из них были человечнее прочих. Фениксиец находился где-то посередине, как статуя, наделенная жизнью, но сохранившая прежнюю цель. Цель, к которой примарх все упорнее стремился на протяжении сотни лет, минувших со дня его обнаружения. Цель, почти — но пока еще не полностью — противоречащая желаниям Имперской Армии.

Словно услышав мысли Голконды, Фулгрим взглянул на нее поверх головы лорда-командующего Фрейзера.

Фениксиец не был глупцом и понимал, кому на самом деле подчиняется Пайк. Она почти и не скрывала этого — не считала нужным. Подобные вещи лучше держать на свету: если спрятать их слишком надежно, ты сама запнешься о них в самый неудачный момент.

Наконец примарх снова повернулся к ней и отдал еще один низкий поклон.

— Не сомневаюсь, Абдемон обеспечивал вас всем необходимым во время путешествия? Прошу извинить, что не посещал вас лично, но мне требовалось многое подготовить для нашего грандиозного предприятия.

— Извинения не требуются, уверяю вас. За нами хорошо присматривали.

Фулгрим улыбнулся, и у Голконды встрепенулось сердце. Примарх казался солнцем, запертым в клетке плоти. Каждая его улыбка или смешок разили посланницу в самую ее суть, будто выброс тепла и света. Рядом с ним нужно вести себя бдительно — пожалуй, даже осторожнее, чем обычно. Как и звезда, он может обратить Пайк в пепел, даже не заметив этого.

— Я хотел бы, чтобы вы сопровождали меня, — сказал Фениксиец. — Мне кажется, лучше всего нам выступить единым фронтом, военным и дипломатическим. Геродот согласен — не так ли, Геродот?

— Вы наш главнокомандующий, господин, — ответил офицер, волком посмотрев на Голконду.

Он что, завидует ей? Такая мысль позабавила посланницу, и она мило улыбнулась Фрейзеру, у которого задергался глаз. Прелестно.

Если Фулгрим и заметил их пикировку, то не показал виду. Примарх галантно подал женщине руку, и Пайк неуверенно приняла ее. Стоя вплотную к Фулгриму, дипломат чувствовала его подавляющую силу. Это создание могло переплыть море из кипящего металла или разбить гору на куски. Не хотелось думать, что оно способно сотворить с Голкондой.

И все же касание Фениксийца было нежным. Пайк вспомнила, как аккуратно Абдемон держал винный бокал, и подумала, что Фулгриму весь мир кажется таким же хрупким.

— Идемте, мы отправимся на моем личном корабле. — Примарх указал на одну из «Грозовых птиц». Она превосходила соседок в размахе крыльев, изящно загнутых назад. Тупой нос машины после переделки напоминал загнутый клюв. Голконда с Фрейзером, разумеется, одобрительно заохали, и Фениксиец расправил перышки: — Я сам разработал и сконструировал ее на оружейной палубе. Самый быстрый транспорт во всем экспедиционном флоте.

— Это важно? — спросила Пайк.

Фулгрим усмехнулся:

— Только для меня.

Когда примарх с царственной уверенностью повел Голконду к ждущему кораблю, оркестр заиграл медленную величавую мелодию. Музыка звучала меланхолично, намекая на расставание и светлую грусть. Похоже, Фениксиец предпочитал для таких моментов тоскливые мотивы, а не громкие триумфальные композиции.

— Позвольте полюбопытствовать, господин Фулгрим, в чем заключались ваши приготовления?

— Я прочел хроники и документы, полученные вашими людьми на «Двадцать восемь Один».

— Весь архив? — Пайк постаралась скрыть изумление. — Там больше восьми тысяч отдельных томов по одной только истории.

Жители Визаса были чрезмерно книжными людьми: записывали все, что могли.

— А также пять тысяч томов поэзии, по большей части весьма безвкусной, с переизбытком аграрных образов, — сообщил примарх.

Голконда рассмеялась:

— Да уж, они несколько переоценивают притягательность буколической жизни, не так ли? — Она взглянула на Фулгрима снизу вверх. — И что же вам удалось узнать?

— Реальность очень далека от того, что излагается в стихах. — Фениксиец нахмурился. — Их династическая система обречена. Через одно-два поколения произойдет открытый мятеж. Ограниченная база технологических знаний, уцелевших после Долгой Ночи, уже деградирует. Через десять поколений они станут дикарями. Через пятнадцать их сложно будет назвать людьми.

— Но сейчас у визасцев единое, относительно стабильное правительство, пусть и автократическое. — Пайк чуть ли не по-матерински похлопала Фулгрима по руке — точнее, по теплой броне над ней. — С этим можно работать.

— Надеюсь. — Примарх посмотрел на нее. — Я бесподобен, но даже мне не одолеть целый мир в одиночку. — Он улыбнулся. — Но, должен признать, я едва справляюсь с желанием попробовать.

Голконда внимательно изучала собеседника, пока они подходили к аппарели корабля. Фениксиец шутил или предупреждал ее? С ним сложно было понять.

— Одно слово, сказанное в нужное ухо, острее тысячи мечей.