Фулл сайз. Только не в меня

– Вы не делаете плохого? Засланка и наймитка. – ухмылка Макара становится совсем уж зверской, но в глазах я вижу не привычную уже ярость. Его взгляд тает медом, и жадно скользит по моим бедрам. Боже, о боже. Ярцев легко поднимает меня, крепко ухватив за талию. И не отпускает. Вжимает в свое тело, и я чувствую жар, обжигающий через тонкую ткань ночной сорочки.

– Отпусти, – пищу жалобно, но понимаю, что очень не хочу чтобы он разжимал свои чертовы ручищи. – Мерзавец. Подонок, скот.

– Нет, – шепчет подонок в мою макушку. Его дыханье пахнет дорогим алкоголем, и я пьянею, кажется. Или просто у меня крыша улетает. Позволяю чужим мужским губам найти мои. Боже. О боже. Что я творю? – И да, я такой. И ты это знала, когда шла сюда. Ведь знала?

– Что ты хочешь от меня? – шепчу, борясь с головокружением.

– А ты угадай, – шепот проникает в мой мозг, словно расплавленное олово, выжигая все мысли и сомнения.

Глава 16

Макар Ярцев

Ее я не нахожу конечно в своей кровати утром, и этот факт меня даже радует. Да уж, коньяк – зло. А адюльтеры с прислугой – зло в квадрате. Я ведь адекватный взрослый мужик, никогда не гадящий дома и на работе. Сегодняшнюю ночь, иначе как сумасшествием не могу назвать. И принципам своим я изменил провалившись в пучину пахнущего ванилью и корицей безумия, просто, чтобы отвлечься от нехороших предчувствий, что вокруг меня что-то происходит. И в этом замешана женщина, отдавшаяся мне прямо на полу гостиной, возле лестницы. На обрывках дурацкой, похожей на парашют ночнушки, павшей смертью храбрых в неравной борьбе со злым мной за неприкосновенность своей толстой хозяйки.

– Она просто бомба, – пою я, выпутываясь из одеяла, обвившегося вокруг меня жгутом. – Бомба, булка бомба. И я ее съем. Сожру, но сначала вытрясу из нее все. Как из копилки, да так, что из нее серебряные монеты посыплются. Ох, что я с ней сделаю.

Приплясывая иду в ванную, очень надеясь, что горячий душ спасет меня от головной боли и странного возбуждения, от которого в теле гудит каждый мускул. Все правильно – душ, горячий завтрак и кофе, именно то, что мне сейчас нужно, чтобы восстать из мертвых. А не мысли о стонущей в моих руках шпионке, от которых восстает совсем не то что нужно, зато очень красноречиво и весьма уверенно.

Облившись ледяной водой, потому что горячая не помогает от слова совсем, злой как черт спускаюсь в кухню, накинув на себя только халат и нацепив на конечности дурацкие тапки. Кофе меня спасет. Крепкий, как деготь, с капелькой виски, а еще лучше с бромом, мать его. Как в армии, чтоб навсегда отключить предательский орган от мозга. Поганка Вера сломала во мне что-то, что отвечает за разум и за любовь к прекрасному. Никогда раньше меня не заводили бабы размером с самосвал.

– Я буду омлет с креветками, Вера, ты умеешь? – слышу радостный голосок дочери, но еще не совсем осознаю, что у плиты стоит не мой повар, нанятый за бешеные деньги.

– Конечно, но я добавлю в него немного шпината, – улыбается проклятая ведьма, колдуя над миской с яйцами и вдруг замечает меня и сразу сжимается, прячет глаза. Чертова дура, надо купить халат пошире. Да, прямо сегодня.

– Папа, ты хочешь омлет со шпинатом? – морщит носик Маришка, поглаживая шляющегося прямо по столу кота. Черт, в другое время я бы ввалил от души наглому усатому паразиту. Но сегодня мне не до него. Моя жертва отворачивается к плите, и я вижу, что вот сейчас она мечтает только об одном – сбежать. И меня это жутко заводит.

– Маришка, в пижаме не принято принимать пищу. Иди переоденься, пока твоя няня доделает тебе завтрак. Странно, что она сама не догадалась научить тебя правилам этикета, – кровожадно ухмыляюсь я, глядя в упор на зеленоглазую ведьму, старающуюся слиться с интерьером кухни.

– Макар Семенович, это совсем не обязательно. Дома можно и так, – лепечет Вера. О да, мне нравится это затравленное выражение на милом, круглом личике.

– Я тут командую, а место женщины у плиты, – говорю спокойно. Маришка послушно убегает, смешно подпрыгивая.

– Точно, у гранитной, с красивым фото на лицевой части, – шипит Вера, когда я с силой вжимаю ее в столешницу. – Если ты не отойдешь, то получишь в лоб миской со взбитой омлетной массой.

– То, что ты делаешь с моими яйцами конечно круто, – рычу, схватив ее за затылок, и борясь с летящими в глазах звездами. – Но я не люблю когда их болтают, мне больше нравится Бенедикт.

– Сейчас вернется Маришка, будьте же благоразумны. Пожалуйста, – глаза Веры сияют злостью, но голос дрожит от слез. – Господи, да что вы себе позволяете? То, что произошло ночью было просто слабостью с моей стороны, которой вы вероломно воспользовались.

– О да, детка. Скажи же я был богом в прошлую ночь? – зло хохочу я, но мне обидно, черт возьми. – Я не пользовался, а взял предложенное. Не надо строить из себя оскорбленную невинность. Или это был еще один твой шпионский финт?

– Я не шпионка, – надо же, а голос есть у этой тюфячки. Выпятила вперед подбородок. Булка в гневе, что-то новенькое. – А вы не бог. И торчите мне ночнушку.