Фуллер (СИ)

Но я пыталась дотянуться руками до Матвея. И у меня почти получилось. Почти. Он даже сжал мои пальцы, словно прощаясь, всего на секунду. А потом прикрыл глаза.

Я видела, как он пытается сесть, отбрасывает от себя руку Славы, который пришел на помощь другу. Видела, как Фуллер, шатаясь, поднимается на ноги.

А потом меня впихнули в машину с черными тонированными стеклами, и все превратилось в черную мглу.

Глава 30

— Убери, млять, от меня свои руки! — выплюнул я Вернякову, когда тот попытался меня поднять.

Удар в голову превратил мир вокруг в размытые пятна. Я видел лишь слезы на щеках девчонки, ее перепуганные насмерть глаза и страх в них.

Машины Мастера умчались, увозя Дарину. А я знал, хозяин города не простит моего открытого вызова, брошенного ему при людях.

Мысли лихорадочно вертелись калейдоскопом образов, приводя меня к единственному решению, которое стоит принять.

Я добрался до машины. Предстоял долгий разговор с человеком, которого стоит бояться. И если в игре против Мастера у меня была пара козырей, то с Сивым тягаться я не мог.

Но слишком много стояло на кону, и я набрал тщательно забытый номер, который зарекся когда-либо вспоминать.

Гудки звучали набатом, голова разрывалась от шума и звона. Каждая секунда молчания месила мозг в кашу. И когда я, сцепив зубы, искал иной выход, абонент ответил:

— Устрой мне встречу со Стальбергом, — пробормотал я, презирая себя за то, как сипел голос.

— Мавтей? — абонент был удивлен, пожалуй, даже шокирован.

— Мне нужен разговор с Сивым. Очень нужен. И уже сегодня, — повторил я свою просьбу.

— Хорошо, — удивление так и не исчезло, но голос из прошлого звучал увереннее. — Я перезвоню. Но …

— Никаких условий. Ты мне должен. Считай, что возвращаешь долг, — резко оборвал я собеседника.

Секунды молчания показались мне часами. Я знал, он может легко послать меня на хрен и забыть все события прошлых лет.

— Я перезвоню, — наконец обронил он и вместо тягостной тишины голову вспороли звуки коротких гудков.

Верняков хмуро смотрел на меня. А я понял, что сижу в машине и держу в руке куртку Дарины, которую она сняла, как только мы вышли из больницы.

— Хреновая идея, — заметил Слава.

— Другой нет, — поморщился я.

— Неважно выглядишь. Я позвонил профессору. Он ждет.

— Отвали! — рявкнул я.

Слава подал знак парням, ехать вперед, а сам невозмутимо сел за руль.

— Если ты прямо сейчас дойдешь до обочины и обратно, я заткнусь и отвезу тебя хоть к самому черту, — пообещал Славик.

А я хрипло рассмеялся. Славик долбаный пророк.

— Сука ты, Верный, — шумно выдохнул я.

— Просто учитель у меня хороший, — невесело усмехнулся друг. — Светлов глянет. На «на стрелку» явишься подлатанный.

— Слава, я со дня на день сдохну. А Светлов твой ни хрена не Бог, — пробормотал я, сжимая звенящую голову ладонями. Кажется, не только Славик пророк. Мои мысли тоже вот-вот сбудутся. Успеть бы вытащить Дарьку из всего того дерьма, в котором она оказалась из-за меня.

***

— Сколько? — я смог произнести то самое слово, которого пытался избегать последние пару лет.

— Счет идет на часы. Удар значительно ухудшил ситуацию. Нужна операция, — профессор излагал сухо и по делу, без лишних медицинских словечек и формулировок.

— Гарантии? — это уже Славик.

Признаться, сам я ни хрена не ждал от Судьбы. Везунчиком я никогда не был. Можно сказать, Фортуна плевала на меня. И не факт, что в этот раз что-то изменится. По большому счету, я записал себя в мертвецы уже давно, еще в день, когда Светлов поставил диагноз.

— Их нет. В случае успешного исхода — Матвей сможет самостоятельно передвигаться. Не исключено, что все функции организма будут работать слажено, как и прежде, — говорил доктор, а я смотрел в белоснежный потолок.

— А если не повезет, превращусь в овощ? — с сарказмом уточнил я.

— Я надеюсь только на положительный исход, — упрямо возразил профессор. — Мы будем готовить тебя к операции, Матвей. Уже вечерним рейсом прилетит мой давний друг — нейрохирург. Моя команда готова. И завтра в полдень мы сможем начать….

— Мне нужны завтрашние сутки, Матвей Валерьевич, — сухо оборвал я врача. — Если не сдохну — послезавтра я весь ваш, доктор. А до тех пор — у меня есть дела поважнее.

— Важнее, чем твоя жизнь? — прищурился Светлов.

Я молчал. Смотрел на профессора. И точно знал, старик все видит, все понимает.

— Через сорок восемь часов мне уже будет некого оперировать, — сдался Светлов, тяжело вздыхая, прикрывая глаза рукой. — Я мог бы вколоть тебе лошадиную дозу снотворного и оставить в палате под охраной. В конце концов, я твой единственный родственник.

— Седьмая вода на киселе, док, — хмыкнул я, не воспринимая слова Светлова в серьез.

— Я обещал твоим родителям присмотреть за тобой, Матвей, — доктор попытался надавить на болевые точки, но, судя по хмурому взгляду, Светлов прекрасно понимал, что влиять на меня не стоит.

— И я вам благодарен, Матвей Валерьевич, — пробормотал я, поднимая с кушетки. Ноги казались ватными. А боль в голове вышла на новый уровень, срослась со мной, и я уже почти не замечал ее. Пусть и мутило от резких движений.