Фуллстоп

Дживан подмигнул ему, как заговорщик, и Александр смутился. Вроде бы все верно, он же сам требовал работы, науки и черта в ступе, чтобы успеть принести пользу. А теперь что, без массажа и душа Шарко на попятный?

— Вы правы, — согласился он.

Дживан хлопнул его по плечу и указал на кровать.

— Располагайтесь, будьте как дома, я вас заберу, когда все будет готово. На всякий случай оставлю мальчика для связи, если будут какие-то пожелания или просьбы, обращайтесь к нему. Телефоны для нас пока недоступная роскошь.

Дверь за ним закрылась. Александр разложил чемодан и сел на кровать в глубокой задумчивости. Что означало слово «работать» в понимании Дживана, он не представлял. Наукой занимаются в лабораториях, где стоят сложные приборы, с лампочками, зеленоватыми экранами и проводами, — так он думал. Здесь же на грузовике привезли ящик проволоки и бумаги, и то не для него, а для цветка. Другая аппаратура тут не работает. Какими методами пользуется в работе Солонина? Какой техникой? А Дживан? Его можно вообразить в белом халате? Но может быть, возможности современной науки достигли небывалых высот, а его представления о ней отстали на пару десятков лет? Последнее было очень вероятно, за всю жизнь ему ни разу не довелось побывать в научно-исследовательских институтах, теперь заполнит пробел практикой. Для следующей книги пригодится. Если она будет, конечно.

Александр выглянул в предбанник — там на стуле скучал бесцветный парень, который приехал с Дживаном на легковой машине. На приветствие он не ответил, глядя прямо перед собой, на вопрос о времени просто показал руку с часами — половина первого. Стул стоял так, что выйти на улицу, не потревожив его обладателя, было нельзя, а вескую причину Александр не придумал. Он извинился и вернулся в комнату.

Вчерашняя одежда настоятельно требовала перемены, но в номере не было шкафа, и пришлось вещи развесить на кровати. Железная спинка с шариками на прутьях приняла нехитрый гардероб без жалоб и скрипа. Оставалось умыться и побриться.

В туалете он опробовал душ и выяснил, что горячей воды в нем нет, одна холодная. Сам душ был старым, норовил разбросать струи куда угодно, только не в середину кафельного слива. Решимость Александра встать под ледяную воду улетучилась, он ограничился тем, что вымыл руки и лицо, благо мыло имелось. Единственная розетка находилась в комнате, но оказалась бесполезна. На такой случай у Александра был бритвенный станок, уже долгое время лежавший в чехле рядом с электробритвой без пользы, теперь зато пригодится.

Он глазами поискал зеркало — оно висело прямо на двери с внутренней стороны, тяжелое, овальное, острый край без всякого обрамления. Его удерживала на двери веревка, пропущенная в просверленное в верхней части отверстие, и Александр без проблем снял его. После этого он попробовал найти место, где можно было бы зеркало установить, но не придумал ничего лучше подоконника — там и свет, там и подобие рабочей поверхности. Он отдернул штору, прислонил тусклый овал к стеклу, потер его рукавом рубашки, которую предполагалось сменить, и замер, бросив взгляд поверх зеркального края.

Сквозь давно не мытое оконное стекло со стороны улицы просвечивала толстая решетка.

Глава 8. Неизящная мотивация

— Располагайтесь, — Солонина махнул на стул, поставленный посреди комнаты. — Воды надо?

— Нет, — Александр оглядел помещение, исполнявшее роль лаборатории — рецепцию на втором этаже административного корпуса, он был тут при заселении.

Обещанный ему ковер так и остался лежать на своем месте, шерстяной, потрепанный, вытертый по центру ногами. Стулья вдоль окон тоже сохранили свой ряд, за исключением того, который предложили ему — выдернули из середины, и теперь там зиял пробел. Стойка администратора была высокой, со стеклом, как в сберкассах, и только по голосу, отвечавшему Солонине с той стороны, Александр догадался, что Дживан тоже здесь. Таинственную аппаратуру посмотреть не довелось — когда Александр привстал, чтобы заглянуть за стойку, «мальчик» из предбанника похлопал его по плечу, пришлось сесть обратно. Ситуация до смешного напоминала экзамен в институте, с той разницей, что предмет был неизвестен и он не готовился.

Сидеть на стуле посреди пустого помещения было нелепо, Александр сначала скрестил руки на груди, понял, что слишком жарко, и положил их на колени, сцепив в замок. Так он обычно сидел у главного редактора, чтобы не показывать нервозность: лицом давно научился управлять, а вот руки иногда выдавали.

Солонина болтался по холлу, читая на стене листки с расписанием кинотеатра, грамоты, инструкции и прочий обязательный информатив, который вывешивают на стендах для всеобщего ознакомления, и периодически бросал на Александра через плечо взгляды, но что они означают, оставалось неясным — лицо Солонины выражало одно только недовольство.

Жара стояла адская, ветер улегся совершенно, и открытые окна не давали помещению ничего, кроме духоты и солнечного света, рассеянного пыльными тюлевыми занавесками.