Fun But True (СИ)

Действительно, новые песни были далеко не веселыми. На этот раз Джеймс писал о нищете ("Harvester Of Sorrow"), о так называемых черных цензурных списках, так нашумевших в 50-е годы ("The Shortest Straw"), о вызванной нашей жизнью паранойе ("Frayed Ends Of Sanity"), о хваленой американской "свободе" ("Eye Of The Beholder"), о грядущей экологической катастрофе ("Blackened"), о начисто прогнившей и купленной системе правосудия ("... and Justice For All"), наконец, опять антивоенная тема ("One"). "Идея написать такую вещь, - рассказывает Джеймс историю создания "One", - пришла мне еще несколько лет назад. На стихи меня вдохновила книга Дальтона Трамбла "Джонни берет свое ружье", написанная еще в 1938 году. А музыку я придумал, наслушавшись веномовской "Buried Alive" с альбома 82-го года". Кроме того, на альбом вошел уже обязательный инструментал "То Live Is То Die" - более массивный и величественный по сравнению с прошлыми. И, наконец, девятый трэк - "Dyer's Eve" - песня о ребенке, родители которого прятали его от реального мира, от реальной жизни. Теперь же, когда он вырос и очутился один на один с этой реальностью, он уже неспособен выжить и решается на самоубийство, оставляя предсмертное письмо "дорогой маме и дорогому папе" с единственным вопросом, почему же они так поступили с ним.

В отличие от 'Ride The Lightning' и 'Master Of Puppets' новый альбом решено было записывать не в копенгагенской "Sweet Silence Studios", а в Лос-Анджелесе, в студии Джима Дэйвида "One On One". "Мы живем в Сан-Франциско, - объясняет такое решение Ларс, - и нам не очень-то хотелось снова уезжать от дома на несколько тысяч миль. Мы решили, что лучше было бы работать поближе к дому и в то же время не в самом Сан-Франциско - дома всегда куча дел, отвлекающих от работы. Поэтому самым подходящим местом в этом плане явился Лос-Анджелес. Он не так далеко от Фриско, и в свободное время можно было съездить домой, к семье".

Приступить к записи собрались еще в декабре, однако в это время студия была оккупирована ребятами глэмстерами из POISON, и пришлось немного подождать. Проблемы, однако, на этом не закончились. Как и предыдущие две пластинки, новый альбом METALLICA решили записывать с продюсером Флеммингом Расмуссеном. Тот, не раздумывая, согласился, но когда 25 января 1988 года студия освободилась, оказалось, что Расмуссен занят в каком-то другом проекте и освободится никак не раньше марта. "Мы попытались переговорить с его начальством, но было бесполезно, - говорит Хэтфилд, - даже финансовые предложения не склонили его освободиться пораньше. Мы даже немного обиделись на него, но не изменили своего решения, потому что Флемминг - один из лучших звукооператоров и продюсеров мира".

И, тем не менее, так долго ждать Расмуссена без дела группа не могла. К тому же гарантии того, что он не задержится дольше, никакой не было. Поэтому, не долго думая, музыканты связались с Майком Клинком, с которым делали 'Garage Days', и после недолгих переговоров пришли к следующему: пока не вернется Флемминг Расмуссен, продюсером альбома будет Клинк. Таким образом 29 января группа METALLICA, наконец, вошла в студию.

"О Майке мы слышали много хорошего от наших приятелей из GUNS N' ROSES, - сказал Ульрих в одном из интервью того времени, - да и по работе с 'Garage Days' мы уже примерно знали, на что он способен. То, что рано или поздно его сменит Расмуссен, было решено однозначно, так что задачей Клинка была подготовка группы к большой работе, и он был, пожалуй, единственным человеком, который на это способен". Сотрудничество с Майком Клинком, правда, оказалось не особенно плодотворным. За два месяца, проведенных с ним в студии, METALLICA записала лишь партии ударных к двум вещам - "Shortest Straw" и "Harvester Of Sorrow", а также две кавер-версии для будущего сингла - "The Prince" (DIAMOND HEAD) и "Breadfan" (BUDGIE). Долгожданный же датчанин появился в студии только лишь 15 марта.