Фундамент Великой Молдовы: Как рождается новая национальная идеология

Наконец, следует помнить о том, что подобный проект вовсю реализуется другой силой. Бухарест, поставивший перед собой задачу румынизации украинских молдаван, уже приступил к ее решению во имя построения Великой Романии. Объединение с Южной Буковиной поднимет нас до ранга главной интегрирующей силы молдо-карпатского мира. И, кто знает, возможно, через некоторое время мы сможем поставить вопрос о существовании румынского этноса.

Олесь Стан Молдова и новый правый дискурс в центральной Европе

В прошлом номере Moldovatoday.net Александр Зданкевич опубликовал статью, посвященную проблемам функционирования националистических партий в Центральной и Восточной Европе и возможности подключения Молдовы к зарождающемуся в регионе «новому правому дискурсу». В целом соглашаясь с выводами автора о необходимости интеграции национально-ориентированных сил нашей страны в сообщество европейских «правых», нам хотелось бы уточнить ряд моментов, касающихся как самого генезиса национальных идей в центральноевропейских странах, так и связанных с ним проблем.

Начать следует с того, что «правый» ренессанс в Европе явился прямым следствием развала советской империи. Развитие национализма в бывшем соцлагере можно считать закономерным процессом: национальная идеология в современном мире способна развиваться исключительно в условиях сильного внешнего прессинга. СССР отчасти поощрял развитие национальных культур в своих республиках, но подобная политика никогда не применялась Москвой в странах Варшавского договора. После Второй Мировой войны государствам Восточной Европы была навязана абсолютно чуждая для них догматика, содержащая в себе агрессивный интернационализм и атеизм, и таким образом, полностью отрицающая те устои, на которых десятилетиями зиждилось восточноевропейское общество. Стоит вспомнить, сколько лет традиционно дружественные России Сербия (тогда — Королевство Сербия, Хорватия и Словения) и Черногория отказывали Советскому Союзу в дипломатическом признании. Также можно привести в пример и Польшу, которая в межвоенный период оказалась полностью захвачена носителями национально-клерикальных идей. Диктатору Юзефу Пилсудскому удалось практически целиком очистить Польшу от коммунистов, и он сделал это при полной поддержке общества.

Можно представить, каким ударом для традиционно консервативной Восточной Европы стало насильственное внедрение советских порядков. Народы, пережившие мировую войну, получили еще одну напасть — коммунизм. Москва целенаправленно разрушала структуру регионального социума, попытки сопротивления подавлялись силой оружия. Именно в этих условиях здесь формировался национализм. В те годы националистические партии действовали совместно с другими силами антисоветского толка. Само собой, национально-ориентированные и традиционалистские движения не могли не избежать их влияния, и когда страны Варшавского договора получили свободу, во многих из них национальная доктрина представляла собой причудливый сплав либеральных, социал-демократических и праворадикальных идей. В конце восьмидесятых — начале девяностых годов XX века к национализму приравнивался практически любой антисоветизм.

Естественно, национальные силы бывших советских государств в то время изо всех сил стремились туда, откуда, как считалось, они были насильно вырваны — в Европу. Но тут сказалась действовавшая многие годы информационная изоляция. Западная Европа представлялась жителям соцлагеря чем-то полностью противоположным ненавидимому ими «совку» — средоточием культуры, благополучия, традиций. В те годы жители региона не разделяли Западную Европу и США, считая их однородными частями единой западной цивилизации. С другой стороны, западные обыватели не были склонны ощущать кардинальные различия между СССР и его сателлитами, считая их полным подобием московских хозяев. Средний американец, к примеру, до сих пор по привычке называет всех без исключения жителей Восточной Европы «русскими». Эта неадекватность восприятия не была тогда слишком явной — в проблему она превратилась уже потом.

Практически все бывшие соцстраны приняли либерально-рыночную модель дальнейшего развития. Поначалу многие из них добились серьезных успехов, демонстрируя значительный экономический рост. Следует отметить, что между государствами Центральной и Восточной Европы (не считая бывшей Югославии) в те годы практически не существовало разногласий — они были едины в своем порыве как можно скорее покончить с советским прошлым и полностью интегрироваться в западное сообщество. Бывший соцлагерь в то время был очень дружен.

За всей этой эйфорией национализм как-то затерялся. Беспрепятственное победное шествие либерализма сделало национальную идею невостребованной. Так продолжалось ровно до тех пор, пока в ряде стран не стали вскрываться негативные последствия ускоренного перехода от плановой экономической модели к свободному рынку.