Фундамент Великой Молдовы: Как рождается новая национальная идеология

Какое место в вашем проекте вы отводите Приднестровью?

Здесь я солидарен с другими авторами Moldovatoday.net — Приднестровье необходимо признать, и Молдова должна сделать это первой. Приднестровье для Молдовы — проклятая земля, Бермудский треугольник. Продолжать претендовать на него — это значит и дальше затягивать Молдову в геополитическую воронку, в результате чего наше государство просто исчезнет с политической карты мира. Хочу отметить, что под «собиранием земель» Великой Молдовы я подразумеваю возвращение лишь исконных, исторически принадлежавших нам территорий, а земли по ту сторону Днестра никогда, за исключением советского периода нашей истории, не принадлежали Молдове. И те усилия, которые Молдова так безуспешно и бездарно прилагает для возвращения Приднестровья, следует направить на возвращение наших земель. В данном случае, Молдове, как и Украине, следует избавиться от советского наследия.

Исходя из ваших последних публикаций, вы разделяете идею преобразования Республики Молдова в конфедерацию Молдова-Гагаузия, и даже готовы видеть во главе этого образования башкана Гагаузии Михаила Формузала. Это так?

Да, иного выхода из внутриполитического кризиса я не вижу. Более того, если не сделать этого сейчас, то, пока еще, автономистские устремления Гагаузии очень скоро превратятся в откровенно и радикально сепаратистские. Гагаузия просто последует за Приднестровьем, и произойти это, на мой взгляд, может уже до конца текущего года. Молдова в ее новом качестве — «моста» между Россией и Западом — должна, прежде всего, быть нейтральным, стабильным и демократически развитым государством, более того, быть примером развитой демократии, если не для ближайших западных, то, во всяком случае, для восточных своих соседей. А федеративное или конфедеративное государственное устройство, на мой взгляд, как нельзя лучше способствует как внутренней и внешней стабилизации, так и демократизации и самого государства, и социума вплоть до каждого гражданина. Что касается Формузала, то я не являюсь ни его поклонником, ни последователем, и так же я не являюсь сторонником того, чтобы пост президента будущей конфедерации Молдовы и Гагаузии занял гагауз. Но в данном случае нам следует исходить из имеющихся реалий, а они таковы, что альтернативы Формузалу, во всех смыслах и качествах, среди ныне действующих молдавских политиков нет. И с учетом того, что преобразование РМ в конфедерацию должно произойти в самое ближайшее время, то выбирать на сегодняшний день больше просто не из кого.

8.2007

Флориан Краско Молдавская нация и русский язык

Традиционно само понятие «молдавский национализм» воспринимается на постсоветском пространстве преимущественно негативно. Ассоциативный ряд, возникающий в сознании обывателя, слышащего эти два волшебных слова, рисует нечто вполне пещерное, навевая воспоминания о попытках запретить смешанные браки и убийствах людей, говорящих на другом языке. Благодаря действиям тех, чьи имена в результате тотального недоразумения стали ассоциироваться с молдавским национализмом — я имею в виду членов Народного Фронта девяностых — в восприятии большинства простых постсоветских людей молдавский национализм оказался полностью вытеснен простым румынским нацизмом. В результате молдовенизм потерял практически всю русскоязычную аудиторию.

Проблема русского языка в Молдове носит принципиально иной характер, нежели в ряде других государств — продуктов распада СССР, столкнувшихся с необходимостью создания новых наций. Прагматичные румынские политики неоднократно внушали нам мысль об опасности русского языка как средства повышения влияния России в регионе. Выражая согласие с тем, что тот или иной язык (английский, немецкий, русский, любой другой) действительно может представлять собой фактор культурного влияния, все же хочется обратить внимание на то, что это утверждение верно лишь для тех случаев, когда нация не обладает той совокупностью черт, которая делает ее собственно нацией — общностью политических и экономических интересов, наличием единых культурных кодов, и, что не маловажно, единой истории.

Вытеснение русского языка из Молдовы привело лишь к тому, что русскоязычные (или, как их у нас называют, русофоны) отказались от поддержки национально ориентированных сил. Скажу больше — отрицание русского языка привело к размыванию самих этих сил, сосредоточившихся на заведомо ложных ориентирах. В процессе языковой борьбы вдруг выяснилось, что главная угроза национальной идентичности молдаван исходит совсем с другого полюса. Этнических русских в Молдове нынче немного, их политическое влияние минимально. А молдавская нация, несмотря на все проблемы — часть реальности.