Фунгус [litres]

Он нехотя отодвинул большой камень, который привалил к двери, чтобы ее труднее было открыть, и сделал последнюю попытку остановить гвардейцев.

– Пожалуйста, господин офицер, не ходите туда.

Единственным ответом на его мольбу стал удар приклада в живот. Хик-Хик отошел с дороги. Один из гвардейцев держал его под прицелом, другой направился в пещеру.

Гвардеец погрузился в темноту кауны, как пловец, ныряющий в чернильно-черное озеро, и стал на ощупь продвигаться вперед. Обоняние донесло до него первый сигнал. Внутри пещеры уже не пахло керосином – его вонь исчезла, перекрытая густым ароматом мокрого мха, словно сам лес источал запах своей крови. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он начал различать какие-то силуэты. Они скорее угадывались в темноте, чем открывались взгляду: полукруглые растительные формы, казавшиеся чьими-то цилиндрическими туловищами, тонкие и сильные конечности, покрытые влажной лягушачьей кожей. Строение их тел казалось непостижимым человеческому разуму. В первую минуту гвардеец подумал, что его окружили змеи: ему слышался странный посвист и шорох, похожий на тот, который издают скользкие рептилии, трущиеся друг о друга. Он сунул руку в карман мундира и зажег спичку.

Огонек высветил желтые и блестящие, ярко блестящие круглые глаза. Маленькие и зловещие. Горящей спички вполне хватало, чтобы понять, что шуршат не змеи, а длинные языки. Они двигались сами по себе, словно отдельные существа. Гвардеец отчетливо видел эти трубчатые языки, свернутые кольцами, точно ленты серпантина, и пасти, из которых они высовывались. На челюстях вместо зубов теснились сотни шипов. Увидел он и нечто иное.

Слева, прямо рядом со спичкой, возникла не то чудовищная рука, не то нога; она напоминала длинный корень, тонкий, как металлический трос, прочный и острый, как стальной клинок. Этот клинок взлетел вверх, а потом рухнул вниз. Удар был резким и точным, словно сработала гильотина. Кисть, державшая спичку, упала на землю.

Гвардейцу, сторожившему Хик-Хика возле пещеры, ни разу в жизни, даже когда они пытали заключенных в участке, не доводилось слышать таких душераздирающих криков. Он и не думал, что голосовые связки способны выразить столько боли и страха. Через пару минут из пещеры выскочил окровавленный ком.

Вот что увидел гвардеец: крупный шматок мяса, мало напоминающий человеческое тело, с торчащими сухожилиями и истерзанными венами, из которых еще лилась кровь, завернутый в лохмотья зеленой ткани, вылетел из пещеры, словно блевотина из глотки, и рухнул к его ногам.

Хик-Хик поразился тому, как изменился его страж: краснолицый здоровяк в одну минуту побледнел, как полотно. Отбросив тяжелую винтовку, он кинулся наутек. Плащ развевался по воздуху. Гвардеец бежал что было духу, но далеко убежать не смог.

Три фунгуса появились на пороге кауны, словно джинны, выпущенные из лампы. Чудовища визжали, их визг напоминал лязг железа. В нем слышались обида и жажда мести. Хик-Хик зажал уши руками, он знал, что сейчас произойдет, и не мог вынести этой сцены.

Разъяренные фунгусы обезглавили двух лошадей и выпустили им кишки, выместив на несчастных животных всю ненависть и досаду, будто в отместку за надругательство Хик-Хика над их мертвым собратом. Как ни странно, они не тронули Лысую Гусыню, а аккуратно и ловко ее обошли, как законопослушные граждане, которые выполняют написанное на табличке требование: «По газонам не ходить», а потом устремились вдогонку за гвардейцем.

Преследуя несчастного, они швыряли в него кусками конских туш и ошметками трупа его убитого товарища. Копыта, ступни, головы. Фунгусы запускали в беглеца мотки кишок, которые разворачивались в воздухе, точно сети гладиаторов, и шлепались окровавленными кучами слева, справа, под ноги бегущего. Действие было жестокой игрой, дьявольской пыткой, потому что на самом деле любой из монстров бегал в десять раз быстрее, чем гвардейцы. И гораздо быстрее Хик-Хика, который мчался за ними, крича:

– Нет, нет, не трогайте его!

Слова людей фунгусы понимали хуже, чем их эмоции: они чувствовали переживания хозяина, его страх, но в то же время его отвращение и ненависть к зеленым мундирам. И чудовища сочли это сигналом к действию.

Они набросились на гвардейца, как стая коршунов падает с неба на жертву. Хик-Хику оставалось только смотреть, как несчастный исчезает под грудой исполинских тел с цилиндрическими туловищами и ветвистыми конечностями. Когда он добежал до фунгусов, их когти, пасти и острые колючки зубов уже разорвали бедолагу в клочки.

Хик-Хик молча уставился на кровавое месиво. То, что минуту назад было человеческим существом, превратилось в кучу костей, растерзанных мышц и обрывков ткани и кожи. Он отвернулся и со слезами в голосе произнес:

– Что вы наделали? Что вы наделали?