Функция 3

Функции послушно опустились на дорогу прямо там, где стояли. Хороший знак! Хотели бы напасть, не стали бы слушаться.

Я огляделся, нашел у дороги подходящий валун, притащил его и уселся. Некоторое время смотрел на притихших девушек, наблюдая за искрами в Темной Зоне и, одновременно, перебирая возможные реплики для начала разговора.

— Очевидно, что вы и я, принадлежим к разным видам, — начал я. — Так?

Синхронно, словно один разум в трех телах, модули кивнули. Никаких эмоций. И россыпь искр в голове, которая заставила меня поморщиться от боли.

— Отлично. Вы присоединились ко мне, приняв за ядро Структуры. Но это был жест отчаяния, нежелания умирать. Синхронизация у нас толком так и не произошла. Я могу вами управлять без слов, но, скорее всего, это вы сами позволяете мне это делать. Просто, чтобы упростить взаимодействие. Которое на привычном для вас уровне мне не доступно. Я прав?

Снова кивок. Но никаких комментариев. Ладно, хоть фейерверки не взрываются.

— В первые дни вас все устраивало, вы разбирались где и с кем оказались. Адаптировались. И теперь у вас не получается понятной картины мира. Ядро у вас — человек. То есть, измененный, но все же представитель вида, который должен служить вам, как носитель. А он самостоятельный, да еще и обладает тем, что заставляет считать вас его лидером. Это вызывает конфликт, верно?

На этот раз девушки даже не отреагировали. Отчего стали еще больше похожими на нашкодивших детей. Глаза опущены, плечи поникли и неподвижны как статуи. Типа, ты говори, говори, мы в домике. Пересидим бурю, потом выйдем.

А буря поднималась. Я практически видел, как в Темной Зоне вспухают светом целые участки.

— По логике, мы должны враждовать. Рвать друг другу глотки. Но вместо этого вы под моим руководством нападаете на нормальные Структуры. Это полностью рушит поведенческие паттерны, но вы не знаете, что сделать и как это изменить?

— Приоритетная задача — обеспечение безопасности ядра… — начала было Статуэтка старую песню, но я резко оборвал ее.

— Давай без этого дерьма! Я чувствую ваши… ну пусть это будут эмоции! Чувствую здесь! — я постучал по левой части черепа за ухом. — Вот тут вы у меня! Прячетесь в темноте! Думаю я не вижу? Вижу! Так что давайте начистоту! Мы враги? Вы выжидаете?

Свет вырвался из Темной зоны и затопил все содержимое черепа. Остававшаяся холодной часть разума — мое привычное и уже ставшее родным альтер-эго — Охотник, бесстрастно сообщила, что я веду себя неадекватно. Что пытаюсь разговаривать со строчками кода или что там из себя представляют функции. Требую ответа от тех, кто не способен его дать.

Однако вместо того, чтобы успокоиться, я послал «пассажира» матом и вернулся к крикам на девчонок. Точнее, попытался вернуться.

Те уже не выглядели виноватыми и отстраненными. Нет, они были напряжены, как сжатые пружины, и готовы к действию. Я тоже подобрался, но опоздал буквально на долю секунды.

Кукла упала мне в ноги и я запнулся, вставая с камня. Статуэтка сделалась снарядом и ударила в грудь, сбивая меня с ног. А Баскетболистка навалилась на меня сверху. Но не пыталась задушить или каким-то иным образом причинить мне вред. Она просто обездвижила меня.

Я успел пару раз садануть ее кулаком в бок — правую руку зажало между землей и телом, так что бить пришлось левой. Воин хрюкнула мне в ухо, но хватку не разжала, продолжая держать. К этому времени подоспела Статуэтка и схватила мою голову ладошками. Я успел сообразить, что они задумали, но сделать ничего не успел.

3-6

16-й день после Вторжения

Заказ ей не понравился. Дело было не в объекте, а в запахе, который она почти физически ощущала, когда открывала файлы, отправленные ей Парижем. Смешно: файлы, представляющие из себя всего лишь набор байтов, и запах. Нелепо. Но Надя не могла избавиться вони, ударившей в нос. Так всегда бывало, когда она вспоминала семью.

С фотографии на нее смотрел красивый до неправдоподобности молодой человек. Светлые волосы, узкое породистое лицо, высокий лоб, строгий нос патриция и чуть пухловатые губы дамского угодника. Глаза смотрели серьезно, с едва уловимой иронией, но не злой, а товарищеской.

Его хорошо было иметь старшим братом. Такой брат всегда будет подтрунивать над младшими, порой говорить с ними высокомерно, гораздо чаще — снисходительно. Но он будет защищать их, если надо, то встанет один против мира, чтобы уберечь мелюзгу. Умрет, если это будет нужно. А в последний момент повернет голову, тепло улыбнется и шепнет «беги».

И у нее был такой брат. Старший брат, который мог сделать ее жизнь похожей на ту, что она себе представляла. Он отличался от человека на фотографии, как лед от пламени, но в тоже время, словно был его двойником. У ее Эдди были черные волосы, черные глаза и слегка желтоватая кожа. Его лицо тоже ваял гениальный скульптор, а взгляд был таким же теплым и… таким же лживым.