Функция: вы

– Минотавр говорил, в леднике что-то было. Сам он не видел, но отец отправил находку в лабораторию на континент, и по контагиозному шлейфу стоянку нашли эс-эйтовцы. К этому моменту только он остался жив, потому что заразился последним. Чтобы там ни было, они собирались все зачистить и скрыть, соглашения сорок восьмого вроде как… не рекомендуют случайных свидетелей. Последнее, что Минотавр помнил, – как кто-то разговаривал над ним. Очнулся он уже здесь, без документов и не зная язык, зато абсолютно здоровый. Официально вся экспедиция погибла от оттаявшей сибирской язвы.

– Но что там было на самом деле? Он узнал?

– Кости.

Влад завороженно выдохнул.

– Вы же своих не убиваете. Просто оставляете их… где-то. Скорее всего, это были останки древнего энтропа.

– Потрясающе…

– Типа того.

– А ты знал, что он любит картины?

– В смысле? – не понял я. – Нет, никогда не замечал.

Влад задумчиво отвернулся и поплыл вдоль аквариумов.

– Эй. Почему ты спросил?

Он не ответил. По Габи я отлично знал эту плавучую походку в никуда, как у призрака, проходящего сквозь стену, потому что когда-то там была дверь. Разум Влада не присутствовал в теле.

– Ты что, считаешь вероятности?

– Нет, – очнулся энтроп. – Я копался в связях Скрижальских. Пойдем.

– Куда? И погоди, Эдлена запрещает тебе копаться в ее связях.

– С радостью послушаюсь, как только она перестанет в мои ушки горячим лимонадиком ссать.

Некоторое время мы шли туда, куда мне следовало направиться с самого начала, – в ванную. Из экскурсии перед ужином я уже знал, что у дома симметричная планировка, так что, когда мы прошли мимо нужной двери, единственным пунктом назначения остался тупик с небольшой комнатой. В такой на противоположной стороне Эдлена разрешала Владу хранить свои вещи. Они оба называли это кладовой, хотя, как по мне, это была захламленная, но вполне себе комната. Все детство я жил в меньшей.

В конце тупика Влад открыл дверь, включил свет и позволил мне пройти первым. Перешагнув порог, я огляделся и не сдержал изумленного «вау!».

Повсюду были картины. Огромное количество картин, штук семьдесят, не меньше. Некоторые из них висели на стенах, другие, совсем маленькие, лежали под стеклом в небольшой витрине у входа. Но бо́льшая часть холстов стояла в секциях деревянных стеллажей. Прижатые вплотную друг к другу, в одинаковых подрамниках, они напоминали стопки виниловых дисков в старых музыкальных магазинах. В доме, где единственным украшением стен была их безукоризненно голая ровность, мы стояли посреди тайной комнаты с произведениями искусства.

– Очаровательное хобби, не правда ли?

Отставив бокал на витрину, Влад прошел к стеллажам.

– Зачем мы сюда пришли? И почему ты спросил про картины?

Энтроп красноречиво хмыкнул. Лучшего повода развернуться и уйти, не злоупотребляя чужим гостеприимством, было не найти. Но я не шевелился. Меня поразило, сколько холстов стояло в стеллажах, будто скучные архивные документы. Пусть даже Эдлена пыталась скрыть свой неповерхностный интерес к живописи, комната больше напоминала склад, а не секретную галерею. Все выглядело так, будто, собирая, энтроп не планировала любоваться коллекцией. Будто весь смысл был в том, чтобы их спрятать.

– Это оригиналы? – выдохнул я.

– И да и нет, – откликнулся энтроп, перебирая подрамники.

Он что-то искал. Я посмотрел на темный портрет мужчины на стене. Слева от него висела растрескавшаяся дощечка с каким-то библейским сюжетом. За ними – средневековая гравюра в фоторамке: рыцари, дамы и замок.

– Такие разные, – отметил я. – Между ними будто нет никакой связи.

– И есть, и нет, – хмыкнул Влад. – Будет весело.

Обернувшись, я увидел его спину, взлет отставленного локтя. Энтроп вытянул за угол холст, мельком оглядел его и вернул на место.

– Мне уже очень весело, Влад. По лицу незаметно, но я от души смеюсь. Если веселье усугубится, я могу не выдержать физически.

Влад поцокал:

– Не писайся, малой.

– Да при… – Я осекся, уставился в потолок. – Это чужая частная собственность. Дорогая и, очевидно, Очень Тайная Частная Собственность. Я не хочу здесь быть. Поэтому я разворачиваюсь и ухожу, пока Эдлена не узнала…

– Она уже знает. Датчики движения. – Влад кивнул в сторону двери. – Я предупреждал. Поверь, это куда быстрее, чем звать через весь дом.

Я посмотрел на проем, затем на энтропа, потом снова на выход в коридор:

– Я начинаю тебя ненавидеть.

– Значит, мы становимся близки.

Я знал, что все равно могу уйти. Дверь в ванную была за поворотом. Десять быстрых шагов, одна раздвижная панель, включенный кран – и все, у меня свои дела. А здесь будь что будет. Но едва я представил это, мне стало противно. От себя и того, что первой мыслью моей, как всегда, оказалось зарыться в песок – даже если лично я не сделал ничего плохого.

Эдлена появилась секунд через пятнадцать. Сказать, что она была в просто-в-ярости, значило сбить цену картинам раза в три.

– Ты оборзел?! – рявкнула энтроп таким высоковольтным голосом, что и через несколько стен я принял бы его на свой счет. – Вон отсюда! Сейчас же!

Но Владу было, как бы это по-культурному, насрать.