Фунт

— А ты знаешь, что твою дочку убили? — спросил он. Игорь Станиславович сразу же переменил позу и сдвинул брови. — В прошлом году, когда это случилось, мне сообщили, что скорей всего убийство. Купол у парашюта был неправильно сложен, поэтому, когда она стала выруливать на посадку, то не справилась и врезалась в ограждение. Ребята подсчитали, что вероятность смерти твоей девочки в этом временном отрезке составляла 52 процента. Тебе эта цифра ничего не напоминает? Это не контрольный выстрел, а очередной. Помнишь «золотое правило» невидимого стрелка: «Если вероятность попадания не меньше 50 и не больше 55 процентов, то понадобится максимум 5 выстрелов, что бы поразить мишень. При этом никто не догадается, что был выстрел». Твою дочку просто грамотно убили. Я тогда подумал, кому могло быть нужно столь дорогостояще убивать твою дочь и решил, что это случайность. Сейчас дважды два опять четыре. Когда мы вышли на тебя я тут же вспомнил эту историю. Я думаю, ты тоже теперь догадываешься, кто убил твою дочь.

— Я сам складывал ей парашют.

— И так сложил, что 8 строп оказались на 30 сантиметров короче остальных?

— Откуда такая информация? — спросил Игорь Святославович.

— Глупые вопросы ничего не изменят. Твою дочь убил Эгг. Мы ее не убивали, следовательно, ее убили наши враги. Только им была нужна ее смерть. Для того что бы ты прочней приклеился. Передовые технологии. Убийство, как эффективный менеджмент. Враги, какими бы милыми они не становились, всегда наши враги. Даже, когда львы будут пастись с ягнятами они все равно плюнут тебе в спину.

— Ты слишком любишь своих врагов, — усмехнулся Игорь, вернув на лицо усмешку. Владимир Владимирович неожиданно рассмеялся.

— Смотрю на тебя и ностальгия долбит. Помнишь в 76-м ты меня тонко сделал, когда получил моего майора. Все было по делам, но я очень бесился. Или в 83-м, когда были проблемы в Румынии, ты же все уладил за 12 часов. Я тогда конспектировал твой отчет. Хотел перехватить опыт и был в восхищении. Ты всегда для меня был, типа, мастером Ушу, черепашкой-Ниндзя. Двигаюсь медленно — делаю быстро. Тут улыбнулся, там навернул и тектонические породы сдвинулись, а у меня без массовки ни тогда не получалось, ни сейчас. Люблю делать лишнее. Сделать лишнее, не означает сделать ненужное. Но твое чувство меры все равно меня восхищало. Да ты и сейчас развалился, как будто я прошу у тебя справочку подписать. Только ты напрасно так уверен в своем светлом будущем.

— С чего ты взял, что я уверен? Я даже в твоем будущем не уверен.

Владимир Владимирович недовольно покачал головой и налил себе еще вина.

— Когда мне первый раз рассказали всю эту историю про Котору, Эгга и Иглу, я очень расстроился, — продолжил Владимир Владимирович. — Ненавижу мистику. Получается, что миром правят не люди, ни деньги и не ядерное оружие. Получается, что миром правит ерунда, нелепая детская сказка. Вот ты знаешь кто такой Котора?

— Нет. У тебя хотел спросить.

— Так я тоже не знаю.

— Как не знаешь? Ты разве не по его приказу гонишь нас?

— Нет. Я сам себе приказал. Власть над чудовищем должна быть у друзей Родины, а не у врагов.

Игорь Святославович засмеялся.

— Вы держите его в границах, а я буду им повелевать, — решительно сказал Владимир Владимирович.

Игорь Святославович засмеялся еще сильней.

— Он — животное, жадное злое животное. Мне приходится с ним общаться через посредников. У него ни тени интеллекта. Я постоянно упираюсь в его тупизну, как в стену. Мне нужна власть над ним и тогда все будет по-другому.

— И золотая рыбка будет у тебя на посылках, — смеясь, процитировал известную сказку Игорь Святославович.

— Слушай, Игорек, — успокоился босс. — Я понимаю, что ты сейчас гордый и непотопляемый, как крейсер «Варяг», но завтра, когда все, я хочу, что бы ты был рядом. Когда все изменится, когда твоя сегодняшняя роль потеряет смысл, тогда и ответишь. Ты мне нужен и, поверь, ты не пожалеешь.

— Знаешь, Володя, зачем я ввязался в эту историю?

— Расскажи.

— Ради наших детей. Не хочу, что им мешали расти такие уроды, как мы. Страна у нас одна, а Родины разные. Твоя Родина воюет до последнего патрона, а моя никого не боится. Твоя Родина укрепляет стены и готовится к войне, а моей все интересно. Она ко всему миру с открытыми объятьями. Ничья грязь к ней не прилипнет, потому что моей Родине грязь не нужна. Твоя Родина скоро расколется на 1000 осколков, а моя — только рождается. Я люблю детей. И наши дети лучше нас и не надо полировать их задницы нашими безумными ремнями. У меня, слава Богу, отличный сын. У него чудесные друзья. Я когда сижу с ними вижу, что они чище, чем мы, и не нам хороводить их будущим.

Владимир Владимирович положил в рот еду, в результате чего повисла пауза.

— Красиво говоришь, — молвил, наконец, Владимир Владимирович, — даже я поплыл. Конечно они лучше — у них не было выбора. Помнишь, Егорыча, царство небесное. Сидел бы сейчас с нами, другой разговор был бы.

Игорь засмеялся.

— Это точно, — сказал пленник.