Фурии

Она походила по комнате, осматриваясь, прикасаясь ко всему, до чего могла дотянуться; я села на кровать и не сводила с нее глаз. Она открыла дверь гардероба, ощупала подол старого потрепанного платья; взяла в руки горящую свечу, воск с которой капал на блестящую фанерную поверхность письменного стола. Потрогала края тумбы с ящиками, наклонилась, чтобы рассмотреть поближе бусы, висевшие на пыльном потрескавшемся зеркале.

– Робин, – спросила я наконец, – зачем ты пришла? Поздно ведь.

– Ну, ты же знаешь, я ночная птаха. – Она с ухмылкой повернулась ко мне, оплетая пальцы шнурком, на котором я давным-давно навязала узелков.

– Ты – точно ночная. Но я нет. И я устала.

– У тебя горел свет.

– Я как раз собиралась его погасить. – Тут я соврала. После автокатастрофы я всегда спала при свете: безотказное детское средство против страха. Я стряхнула с себя остатки сна.

– Выпить хочешь?

Она кивнула.

– В кухне должно что-нибудь найтись. Сиди здесь и ничего не трогай. – Я встала с кровати. – Если мама проснется и заметит тебя, мне несдобровать.

Вернувшись, я застала Робин сидящей с ногами на кровати и сдирающей с ногтей черный лак. На коленях у нее лежала книга – книга Алекс, страницы золотились в электрическом свете.

– Это еще что? – спросила я, разливая вино по двум разнокалиберным кружкам. Только их я могла бы вернуть в кухню, не вызывая подозрений, да и все винные бокалы были либо с трещинами, либо стояли где попало на пыльных поверхностях с высохшим осадком на дне.

Я села на кровать, и Робин повернула книгу ко мне.

– Слышала когда-нибудь про кукольную магию? – Я покачала головой, и она ткнула пальцем в страницу. – Читай.

– «Использование кукол для завораживания конкретного объекта, – прочитала я вслух. – Объект завораживания находится исключительно во власти осуществляющей его ведьмы, независимо от цели, будь то защита или порча. – Я провела пальцами по рисунку куклы из веток и ткани. – Завораживание должно осуществляться с величайшим тщанием. – Кукольная магия – искусство, не предназначенное для начинающих».

Я посмотрела на Робин.

– Что он сделал?

– Кто он?

– Энди.

– Ничего. С ним все в порядке, спасибо.

– Тогда… тогда к чему все это?

– Ники, – коротко бросила она.

Я вздохнула, закрыла книгу и отодвинула ее в сторону.

– Ни за что.

– Ты защищаешь ее? Ее?

– Она не сделала ничего дурного.

– Чушь.

– Робин, заканчивай. Все это просто нелепо.

– Не будь такой неженкой. – Робин схватила меня за руку. – Если здесь кто и заслуживает такого, то это Ники. Да и что, собственно, страшного мы собираемся сделать? Немного волшебства. Магии. Великое дело. – Она слегка ущипнула меня.

Я отдернула руку.

– Ладно, делай что хочешь. – Едва выговорив эти слова, я почувствовала, что это неправильный выбор. – И что дальше?

Робин широко улыбнулась, обнажив зубы.

– Барби у тебя есть?

– Что?

– Барби. Кукла. Ну, не обязательно Барби. Любая кукла.

– Ты чокнулась, Робин? Мне шестнадцать.

– Я ведь не спрашиваю, играешь ли ты с куклами. Я спрашиваю, не найдется ли в доме какая-нибудь кукла. На чердаке, под кроватью… Что-нибудь в этом роде.

Я почувствовала, как у меня внутри все переворачивается, как всегда, когда я начинала думать о папе или сестре. Перед глазами возникла голубая вспышка, запахло кровью.

– Зачем? – спросила я наконец.

– Это значит – да?

– В комнате сестры, – вздохнула я. – Она любила играть в кукол.

Робин вскочила с кровати и бросилась к двери.

– Пошли посмотрим.

– Погоди. Погоди, Робин. Я не могу.

Она посмотрела на меня широко раскрытыми блестящими глазами.

– Почему?

– Я ни разу не заходила туда после ее смерти. Мама хочет, чтобы там все оставалось как было.

– Господи, мы все вернем на место. Минутное дело.

– Да зачем тебе вообще все это нужно? – Я почувствовала, что голос срывается. – Не можешь же ты…

– Да спокойно ты, я сама быстренько схожу и больше ничего не трону, клянусь.

– Робин… – прошелестела я, но она уже выскочила в коридор. Я откинулась на спинку кровати и закрыла глаза, чувствуя, как ярость накатывает волнами. Минуты шли одна за другой, бесконечно. Я молилась, чтобы она поскорее вернулась. Боялась, что придется идти за ней, а значит, войти в опустевшую комнату сестры с ее медвежатами, волшебными фонариками, рисунками птиц, вырезанными из книг и расклеенными по стенам.

– Ну вот, посмотри, какая красавица, – прошептала Робин, просовывая через щель в двери куклу-блондинку.

– Робин, заходи скорее, – прошипела я.

Она закрыла за собой дверь и села на кровать, размахивая куклой в воздухе.

– К твоему сведению, Вайолет, это не Барби. Это Сэнди, эдакая Барби-дешевка, скверный английский аналог Барби. Страхолюдина. Возможно, даже шлюха-наркоманка. Что, надо признаться, как раз соответствует нашим целям. – Она помолчала. – Как звали твою сестру?

– Анна.

Это было в первый раз, когда я назвала сестру по имени после ее гибели.

– Ну, за Анну. – Робин подняла кружку, пролив немного вина на пол. – Давай свечи.