Фурманов

— Есть что-то поистине символическое в том, — сказал Демьян Бедный, — что в этом гробу наряду с книгой покойного писателя лежит его сабля, сохранившаяся от боев гражданской войны. В этом сочетании весь Фурманов: он был не только писателем, но и бойцом.

50

Миллионы людей читали книги Фурманова. Миллионы людей во всем мире видели его героев на экране, слышали их голоса. Миллионы людей видели, как растет мужественная дружба Чапаева и Фурманова.

Вместе с Мате Залка незадолго до боев в Испании прикрепляли мы мемориальную доску к дому в Нащокинском переулке, где так часто собирались в былые дни у Митяя, где читал он нам первые главы «Чапаева».

Во времена войны испанского народа против фашизма возник в Испании батальон, который носил имя Чапаева. Батальон этот входил в Интернациональную бригаду, которой командовал близкий друг Фурманова, стоявший в последние минуты у его изголовья, венгерский писатель-коммунист Мате Залка, доблестный генерал Лукач.

Именем Фурманова называли боевых, отважных комиссаров в испанской народной армии. Фильм «Чапаев» показывали в Мадриде, за несколько часов до боя с войсками мятежников на окраине Университетского городка. Вдохновленные образами Чапаева и Фурманова, шли в бой бойцы Интернациональной бригады. «Песню чапаевцев» и боевой марш батальона сочинил немецкий поэт-антифашист Ульрих Фукс, погибший под Теруэлем. «Песня чапаевцев» пелась на мотив «Белая армия, черный барон». Боевой марш кончался словами:

Франко и Гитлер, плох ваш расчет,
Мы защищаем испанский народ,
Каждый из нас Чапаева сын,
В штурм, на победу, вперед, как один!

В песне о военном комиссаре известный испанский поэт Хосе Эррера писал

Он вырос сам в войне гражданской,
В бойцах твой опыт повторен,
О новый Фурманов испанский,
Тобой Чапаев закален!

Как интересно перекликается эта песня с другой, сложенной советским народом:

Кто шел когда-то
В бой с тобой,
Тебя он вспомнит, дорогой
Товарищ комиссар;
И к этажерке в этот миг.
Быть может, подойдет,
С любовью среди сотен книг
«Чапаева» найдет.
И он расскажет сыновьям,
Как ты на битвы звал.
Как ты с Чапаевым врагам
Пощады не давал.
Еще расскажет он о том,
Как в час опасный вдруг
Ты приходил к бойцам, как в дом
Приходит к другу друг…

В Африке, в Корее, на Кубе, в героическом борющемся Вьетнаме меня знакомили с Чапаевыми и Фурмановыми, борющимися против иноземных захватчиков, за свободу и счастье своей родины.

Традиции Фурманова живут в советской литературе.

Образ комиссара-писателя запечатлен в десятках песен, сложенных нашим народом, созданных нашими поэтами, песен, посвященных Чапаеву и Фурманову.

Книги Фурманова были любимыми книгами Николая Островского. В одном ряду с героями Фурманова — Левинсон и Корчагин, Воропаев и Мересьев.

«Весь… мой жизненный путь представляет логическое развитие пути тех элементов трудовой интеллигенции, которые представлены в литературе Фурмановым», — писал Всеволод Вишневский.

Традиции Фурманова воплотили и в своей горячей жизни и в своих книгах и чех Юлиус Фучик, и болгарин Никола Вапцаров, и сохранивший несломленный дух, не покоренный даже в страшных застенках Моабита наш славный товарищ Муса Джалиль.

Фурманов «создал одну из наиболее прекрасных и наиболее волнующих повестей русской истории, — писал в предисловии к французскому изданию «Чапаева» замечательный писатель-коммунист Поль Вайян-Кутюрье —…Одно из достоинств книги Фурманова в том, что она читается одним дыханием, так она увлекает чудесами героизма, неслыханным бескорыстием и энтузиазмом гражданской войны…»

В рядах Чапаевской дивизии прошли первую боевую школу такие прославленные впоследствии герои Великой Отечественной войны, как генерал-полковник Н. М. Хлебников, генерал-лейтенант А. В. Беляков, отважный защитник Москвы генерал Панфилов.

Тысячи молодых воинов Советской Армии в дни Великой Отечественной войны мечтали о том, чтобы походить на Фурманова. Книги Фурманова лежали в их походных мешках. Часто они были прострелены пулями, окровавлены. Подвиги чапаевцев вдохновляли бойцов на новые легендарные подвиги в боях за свою Родину. И это лучший памятник большевику-писателю комиссару Дмитрию Фурманову.

ЭПИЛОГ

ЛЮБОВЬ НАРОДНАЯ

Много лет назад Мате Залка вспоминал, как Фурманов, рассказывая ему об Иванове — городе ткачей, однажды мечтательно заметил: