Фурцева

Правда, распределение после курсов оказалось для Екатерины Фурцевой не ахти каким удачным. Ее отправили в Саратов помощником начальника политотдела по комсомолу авиационного техникума. Зато здесь к ней пришла первая большая любовь. Она влюбилась в служившего в Саратове летчика Петра Ивановича Биткова.

В 1930-е годы пилоты, окруженные романтическим ореолом, пользовались у женщин особым успехом. К тому же инструктор летного звена Петр Битков был видным, интересным мужчиной. Екатерина Алексеевна инстинктивно искала надежного мужчину, который бы окружил ее заботой и вниманием, стал бы защитой и опорой, дал то, чего она была лишена в детстве и юности. Конечно, семейная жизнь под присмотром соседей из-за скудных жилищных условий не располагала к особой радости. Семья воспринималась прежде всего как ячейка общества. Мужчина и женщина соединяли свои судьбы, чтобы поддерживать друг друга и служить стране. Но не в случае Фурцевой. Она хотела, чтобы ее любили. Ее не смутило и то, что Петр Битков был женат. Ради Фурцевой он оставил семью, которая жила в Ленинграде, там росла и его дочка. Петр Иванович и Екатерина Алексеевна поженились, но брак не зарегистрировали. В те времена формальностям не придавали значения. Брак Петра Ивановича и Екатерины Алексеевны рухнет не из-за отсутствия штампа в паспорте…

В 1936 году летчика Петра Биткова перевели в политуправление гражданской авиации и молодая семья перебралась в Москву. Фурцевой тоже нашли работу в столице. Ее взяли сразу в ЦК комсомола инструктором отдела студенческой молодежи, хотя сама она высшего образования не имела и студенческой жизни не знала. Отделом студенческой молодежи руководил член бюро ЦК ВЛКСМ Ефим Давидович Лещинер.

Нового инструктора принял сам генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Васильевич Косарев, который руководил молодежными организациями страны с марта 1929 года. Его имя гремело по всей стране. Фурцева была польщена вниманием знаменитого вожака молодежи, что не помешало ей после ареста Косарева произносить суровые речи о враге народа, окопавшемся в комсомольском штабе…

Проблем со студенчеством у комсомола было хоть отбавляй. Как раз в начале 1937 года, когда Фурцеву взяли в центральный аппарат, уполномоченный Комиссии партийного контроля при ЦК партии Заликин передал своим руководителям Якову Аркадьевичу Яковлеву и Матвею Федоровичу Шкирятову записку «О политико-воспитательной работе среди молодежи». Он откровенно описал быт и нравы студенчества: «В кино с прошлого года ни разу не были, на постановки тоже не ходят, газет не читают… Молодежь ходит по поселку и поет похабные песни… Клуб не отапливается, скамейки поломаны, окна закрыты, стены ободраны. Висит лозунг „Производительно работать, культурно жить“. В общежитиях — холодно, ноль градусов. Спят в верхнем белье и под пальто. Часть студентов четыре месяца не мылась в бане, потому что цены — высокие. Отдельные комсомолки на глазах райкома комсомола разлагаются. Инструктор по дошкольному воспитанию вбежала в дежурный магазин и требовала вина: „Если не верите в возврат денег, я заложу комсомольский билет“».

Проблемы в ту пору обыкновенно решались в силовой плоскости. Коллективизация, репрессии привели к тому, что миллионы подростков остались без родителей, оказались беспризорными. Милиция жаловалась на то, что привлекать к уголовной ответственности можно только с шестнадцати лет.

За два года до прихода Фурцевой в ЦК комсомола нарком обороны Климент Ефремович Ворошилов стал инициатором закона, который разрешал расстреливать подростков не с восемнадцати, а с двенадцати лет. 19 марта 1935 года возмущенный Ворошилов написал письмо Сталину, Молотову и Калинину: «Посылаю вырезку из газеты „Рабочая Москва“ за № 61 от 15 марта, иллюстрирующую, с одной стороны, те чудовищные формы, в которые у нас в Москве выливается хулиганство подростков, а с другой, почти благодушное отношение судебных органов к этим фактам».

В газетной статье речь шла о том, что двое шестнадцатилетних подростков, совершивших два убийства, были приговорены к десяти годам тюремного заключения. Но этот срок им как несовершеннолетним сократили вдвое. Ворошилов выяснил в московской милиции, что в столице полно беспризорных подростков, из которых вырастают настоящие бандиты. Не задаваясь вопросом о том, почему так много детей остались без родителей и без крыши над головой, Ворошилов писал: «Думаю, что ЦК должен обязать НКВД организовать размещение не только беспризорных, но и безнадзорных детей немедленно и тем обезопасить столицу от все возрастающего „детского“ хулиганства.

Что касается данного случая, то я не понимаю, почему этих мерзавцев не расстрелять. Неужели нужно ждать, пока они вырастут в еще больших разбойников?»