Фурцева

Жизнь в Москве недавнему армейскому офицеру показалась более трудной, чем в разрушенной и оккупированной Германии, где он прежде служил. Первая проблема возникла из-за завтрака. В штате Индиана, где вырос Смит, к завтраку относятся серьезно. Это пара яиц и солидный кусок ветчины. Когда посол и его жена приехали в Москву, существовала карточная система. Послу полагалось пятнадцать яиц в месяц. Его жене, хотя в Советском Союзе говорили, что женщины и мужчины равноправны, полагалось только десять. На рынке яйца стоили безумно дорого. Смиты решили купить несколько кур, чтобы обеспечить себя яйцами.

«Это легко сказать, но трудно сделать, — вспоминал посол. — В Советском Союзе нельзя просто сесть в машину, поехать на ферму и купить цыплят. Такие операции можно провести только через правительство, а бюрократические пути медленны и сложны. Обратились в Бюро по обслуживанию иностранцев. Наш запрос переадресовали в Министерство сельского хозяйства. Сотрудник министерства в сопровождении машины с охраной повез нас по Ярославскому шоссе на птицеферму, где нам устроили ужин с водкой и шампанским. Цыплята были доставлены в Спасо-хаус, и моему примеру последовали другие послы».

В декабре 1947 года продовольственные карточки отменили, дипломатические лавки закрыли. Иностранцам предстояло покупать продукты в обычных магазинах и на рынке. Американки испытали шок, познакомившись с ценами в московских магазинах. Они были просто невероятно высоки для людей, живущих на зарплату.

«Мы организовали кооператив, — рассказывал посол, — и стали заказывать консервированные продукты в Америке. Всякий раз, когда посольский самолет прилетал из Берлина, он привозил продовольствие. А вот когда правительство ввело ограничение на ввоз беспошлинного продовольствия, всем пришлось покупать еду в дорогих московских магазинах. Гражданам Америки с супермаркетами и дешевыми магазинами на каждом шагу трудно представить себе условия жизни в Москве, где полностью отсутствуют вещи повседневного обихода, которые мы воспринимаем как данность…

Немногие в Соединенных Штатах понимают, как тяжело приходится русскому человеку трудиться, чтобы заработать то немногое, что он получает, и какое давление на него оказывается, чтобы он увеличивал продолжительность и напряженность труда. Советскому рабочему приходится работать почти пять часов, чтобы заработать на дюжину яиц, американскому рабочему — тридцать восемь минут. Ради пачки сигарет советский рабочий трудится два часа, американский — четыре минуты. На пару мужской обуви американец заработает за полчаса, советский за сто четыре часа».

В отличие от американских дипломатов и их семей москвичи не имели возможности создать кооператив и заказывать продукты там, где они подешевле…

Лучше всего о трудностях жизни в столице были осведомлены чекисты. В 1946 году начальником управления МГБ по Московской области стал генерал-майор Иван Иванович Горгонов. Прежде он служил у Абакумова в Главном управлении военной контрразведки СМЕРШ, возглавлял первый отдел (агентурно-оперативная работа в центральном аппарате Наркомата обороны). Став министром госбезопасности, Абакумов доверил Горгонову ключевой пост — руководить госбезопасностью в столице.

Тридцать первого декабря 1946 года генерал Горгонов отправил министру Абакумову спецсообщение о настроениях в столице:

«Военной цензурой при обработке корреспонденции, исходящей от населения г. Москвы в адрес военнослужащих Советской Армии, с 27 ноября по 28 декабря 1946 г. зарегистрировано 1186 писем, содержащих жалобы на продовольственные затруднения…

„Моя жизнь хуже твоей: картошку без масла кушаю два раза в день, кусочек хлеба граммов сто, ибо на себя не получаю ни одного грамма, безработная…“

„Я работать не могу, у меня совершенно отнимаются ноги и спина. Собираю кусочки в булочной, но очень гоняет милиция…“

„Мы с Аней живем в ужасных, условиях — голодаем. Аня пухнет, болеет, не учится. Я сама больная, нет ни сил, ни энергии…“

„Питаюсь неважно, кушаю одну картошку и хлеба 400 г, и вот моя еда — ни сыт, ни голоден. Едва ноги таскаю. Мы с этого пайка должны умереть. Взять негде, и денег нет“:

„Что на карточку получаем, то все продаем. Продаем, а на эти деньги хлеб выкупаем. По 300 г хлеба съедаем, а варева не потребляем…“

„У нас есть только один хлеб. Много на хлебе не. проживешь. Картошка на рынке 10 руб. килограмм. Купить картошку можно раза два в месяц, а потом клади зубы на полку…“

„Все время варят капусту да турнепс, который готовили для скота. Спасибо тому, что получаем хлеба 650 г на день, только этим и живем, то есть существуем. На одном хлебе тоже долго не будешь существовать…“

„Все так стало дорого, просто ужас. Маме теперь не стали давать рабочую карточку, она стала получать служащую. В общем, мы на двух карточках живем вчетвером. Идем в школу голодные и приходим из школы — есть нечего…“»