Читаем Футбол 1860 года полностью

И тогда я понял, какая мысль только что оформилась в его маленькой головке. Моя первая вода зачерпнута вместо меня сыном Дзин, и поэтому она не настоящая, а первая вода, которой он наполнил свою банку, — настоящая. Семья Дзин всегда пользовалась первой водой семьи Нэдокоро, и поэтому, если бы я сам спустился к берегу и набрал первой воды, он удовлетворился бы своей долей из нее. Но, когда я остался наверху, тем самым превратив первую воду, связанную с моим именем, в ненастоящую, сын Дзин решил набрать в банку своей собственной воды и принести ее своей безмерно растолстевшей матери. Когда сын безнадежно разжиревшей матери становится эгоистичным мистиком, к тому есть серьезные основания. Окончательно проснувшись, я почувствовал всю глупость и бессмысленность того, что на рассвете пошел к реке, и, расстроенный, вернулся домой. Набирать первую воду следовало, скорее, Такаси. Чтобы второй раз не увидеть спящих, я, не входя в главный дом, отдал ведерко сыну Дзин и, сказав, чтобы он отнес его на кухню, направился в амбар. Я замерз и устал, и это определило сон, который я увидел, заснув снова: в этом страшном сне торчащие из воды огромные ладони человека, обладающего ужасающей силой, когтями впились мне в плечи, я весь дрожал.

Утром мальчик снова позвал меня вниз: Дзин в сопровождении своих изможденных домочадцев пришла поздравить меня с Новым годом. Я остановился на лестнице: Дзин, неправдоподобно толстая, похожая на гигантский шар, прикатившийся неведомо откуда, сидела на пороге, глядя на продолжавший падать снег. Представив себе, какая огромная сила потребовалась бы, чтобы повернуть Дзин лицом ко мне, я спустился вниз и стал рядом с ее домочадцами, почти напротив нее. На удивительно моложавом, круглом, как таз, лице Дзин, освещенном рассеянным от снега светом, слегка подрагивала туго натянутая, без единой морщинки кожа; она тяжело дышала, не произнося ни слова и неотрывно глядя на меня. Расстояние в несколько метров от флигеля до моего дома превратило Дзин в полуживого дельфина, задыхающегося на дне пустого водоема. Молчала Дзин, молчали ее домочадцы, и мне, хотя я и бодро спустился вниз, стало удивительно тоскливо. Исключая Дзин, которая была спереди и сзади, сверху и снизу закутана в какой-то невообразимый черный мешок, все ее домочадцы принарядились по случаю праздника, а я был в вельветовых брюках и свитере, которые не снимал даже на ночь, волосы не причесаны. Я с беспокойством подумал, не осудит ли меня Дзин, не сочтет ли это неуважением к ней, пришедшей поздравить меня с Новым годом.

Но Дзин, откашлявшись и справившись наконец со своим дыханием, без всякого предубеждения приветливо сказала:

— Поздравляю вас с Новым годом, Мицусабуро-сан!

— Поздравляю и тебя, Дзин!

— Нет, нет, ну что вы, я недостойна ваших поздравлений! — сразу же запротестовала Дзин. — Если бы пришлось бежать к другому помещику, я бы не смогла, и меня или собаки сожрали бы, или с голоду бы померла!

— Вытаскиваешь старые истории. Бегство к другому помещику — такое могло быть лишь до восстания восемьсот шестидесятого года.

— Нет, нет, я сама видела бегство! Когда в войну нас побили и на джипах приехали оккупационные войска, в деревне остались только старики и калеки, а все здоровые, кто только мог передвигаться, бежали в лес. Разве это не то же самое, что бегство от помещика?! — сказала Дзин решительно, с глупой самоуверенностью.

— Дзин, этого же не было. Когда появился первый джип, я еще жил в деревне и все помню. Американские солдаты дали мне банку спаржи, но никто из взрослых не знал, едят ли это, и в конце концов я отнес банку в школу.

— Нет, все бежали! — хладнокровно стояла на своем Дзин.

— Мицусабуро-сан, у Дзин плохо с головой! — вмешался ее молчаливый муж. Услышав его слова, дети явно забеспокоились — это было видно и постороннему.

Я не мог не вспомнить, что в том самом сне о нападении на амбар я ощутил, что Дзин такой человек, который «ни за что не сможет бежать». И сейчас чувствовалось, что Дзин, похожая на полную луну с приделанными к ней короткими ручками, которая смотрела на снег, щуря и без того узкие, как щелочки, заплывшие жиром глаза, поджав губы и выставив грязное, точно покрытое чешуей ухо, в противовес диспропорции своего тела, продолжает сохранять полную ясность ума. И разыгрываемое ею слабоумие было, видимо, новой тактикой, призванной воспрепятствовать продаже флигеля. Правда, свою хитрость Дзин следовало бы проделать не со мной, а с Такаси — ведь именно Такаси продал все права на землю и постройки, включая и жилище Дзин. И если усматривать в Такаси черты творца зла, то они заключались именно в том, что он был способен легко обмануть непомерно растолстевшую, отчаявшуюся деревенскую женщину средних лет.

— Наша деревня Окубо разоряется! Люди становятся все хуже! — сказала Дзин. — Новый год, а вчера вечером в доме, где есть телевизоры, набилось полным-полно и деревенских, и окрестных, и к Новому году так никто и не приготовился. Стыдно даже об этом рассказывать!

— Вы тоже ходили смотреть телевизор? — спросил я детей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Заберу тебя себе
Заберу тебя себе

— Раздевайся. Хочу посмотреть, как ты это делаешь для меня, — произносит полушепотом. Таким чарующим, что отказать мужчине просто невозможно.И я не отказываю, хотя, честно говоря, надеялась, что мой избранник всё сделает сам. Но увы. Он будто поставил себе цель — максимально усложнить мне и без того непростую ночь.Мы с ним из разных миров. Видим друг друга в первый и последний раз в жизни. Я для него просто девушка на ночь. Он для меня — единственное спасение от мерзких планов моего отца на моё будущее.Так я думала, когда покидала ночной клуб с незнакомцем. Однако я и представить не могла, что после всего одной ночи он украдёт моё сердце и заберёт меня себе.Вторая книга — «Подчиню тебя себе» — в работе.

Дарья Белова , Инна Разина , Мэри Влад , Олли Серж , Тори Майрон

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Современная проза / Романы
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза