Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

А Евсееву, чтобы стать сильным тренером, главное – ни в коем случае не меняться как человеку. Разве что в дипломатии чуть-чуть прибавить, потому что время сейчас такое – без взаимоотношений с президентом клуба никак нельзя. А так он все знает. По его пониманию футбола даже вопросов нет. Нужно еще вспоминать о том, что ему в тренерской работе нравилось, а что нет, когда он был игроком, и пользоваться этим опытом. Человек он принципиальный. И сохранив себя как личность, не прогнувшись ни перед кем, обязательно станет хорошим тренером.

Глава шестая Нам предлагали продать последнюю игру «Сатурна»

Прежде чем рассказать о «Торпедо», куда я в 2007-м из «Локомотива» пошел к Ярцеву, вспомню о том, как под руководством того же Георгия Саныча провел свой единственный большой турнир на уровне сборных – Евро-2004 в Португалии. Вспоминать, конечно, не хочется, так как принес тот Евро в основном разочарования. Но реальная жизнь – она же не из одних радостей состоит. А в этой книге я и хочу описать, какая она – реальная футбольная жизнь.

Считаю, что по команде очень сильно ударило решение тренерского штаба не брать в Португалию из-за травмы нашего капитана Виктора Онопко. Ситуация была непонятная. Говорили, что у него проблемы с коленом, но сам он был готов играть. И все же его не взяли.

Для меня Онопко – непререкаемый авторитет. Еще с 1993-го по 1995-й, когда я рос в дубле «Спартака», Витя был капитаном «красно-белых», и его уважали все. Помню, как весной 1992-го в манеже ЦСКА смотрел с трибуны первую игру спартаковцев в первом чемпионате России, когда команда разгромила «Крылья Советов», а юный Вова Бесчастных в первом же своем матче в основе дубль сделал. Онопко, перешедший из донецкого «Шахтера», тогда в паре с Андреем Чернышовым в центре защиты играл, и от него уже огромная уверенность исходила. По жизни спокойный, а в игре заводился. На поле становился злым, не любил уступать ни в одном эпизоде.

А уж когда человек больше ста матчей за сборную сыграл, все рекорды побил – можете представить, какое к нему отношение. Спокойный, надежный, Онопко никогда не паниковал. Валерий Газзаев, возглавив сборную, собирался его с почетом проводить – устроили прощальный товарищеский матч со Швецией, машину подарили, заменили на второй минуте. А потом он взял и в сборную вернулся, потому что лучше все равно никого не было.

С тем же Уэльсом Онопко в обоих матчах снимал весь верх, а в матчах против такой атлетичной, здорово играющей головой команды это очень важно было. Во многом именно он вселял в ребят уверенность. И тут – такое…

Раз Ярцев и его штаб приняли такое решение – значит, были уверены, что на Европе Витя сыграть не сможет. Но я и потом с ним разговаривал, и тогда, и он говорил: «У меня все нормально». Потом в интервью Онопко сказал, что для него стало очень большим ударом, когда его отцепили от того турнира, который должен был стать для него последним. Вернуться в сборную, хоть и провожали, пройти весь отборочный цикл, идеально отыграть стыковые матчи – и все для того, чтобы в последний день тебя не включили в список 23… Очень обидно.

Причем не только ему. Неприятно было нам всем. И все были подавлены. Попрощались с Витей тихо – а он помпы, собственно, и не любил, шоу никогда и ни из чего не устраивал. Но когда в день нашего второго матча, с Португалией, он провел все девяносто минут в контрольном матче «Сатурна», за который тогда выступал, стало ясно, что решение не брать его на чемпионат было ошибкой. Но не готов никого за нее осуждать – став тренером, я понял, как сложно все рассчитать и принять правильное решение.

Не думаю, что у той истории были какие-то подводные течения. Даже несмотря на то что в интервью сам Онопко на вопрос: «Есть ли в том чемпионате Европы какая-то тайна?» ответил: «Есть. И не только для меня». Ярцев – спартаковский человек, и Онопко он всегда уважал. Витя – он вообще бесконфликтный. Все упиралось в ту травму и неточную оценку степени ее серьезности.

А главная проблема заключалась в том, что Онопко был явным лидером той сборной, а его убрали – и место этого лидера в полной мере никто занять не смог. Ну никто больше не обладал таким авторитетом! Хотя в команде были очень сильные люди – и Мостовой, и Лоськов, которого вообще считаю сильнейшим футболистом из всех, с кем играл, и Овчинников, с которым мы в Виламоуре жили в одном домике, и Аленичев, только что выигравший Лигу чемпионов и забивший за «Порту» гол в финале. Я смотрел ту игру дома и, честно говоря, даже больше обрадовался не забитому мячу, а результативной передаче на Деку. Во-первых, она была гораздо эффектнее, чем гол. А во-вторых, то, что человек в такой ситуации отдал пас, а не пробил, дорогого стоит…

Думаю, кстати, что если бы в команде остался Онопко, может, он со своим авторитетом и смог бы убедить Ярцева не отчислять Мостового. Аленичева, который пытался это сделать, тоже все уважали, но Витя – тот вообще был глыбой. В глазах всех.