Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

Если бы «Торпедо» занималось так называемой «работой с судьями», все было бы для нас куда спокойнее. И стояли бы мы в таблице намного выше. А получилось как? Перед началом сезона нам сказали, что «Торпедо» с арбитрами работать не будет. И все. Я понял, что выйти в Премьер-лигу только за счет игры будет очень сложно.

* * *

Организация дела в «Торпедо» была суперпрофессиональная. В кавычках. Например, пропадали футболки. Почти все. Из всего комплекта, что нам выдали, оставались единичные экземпляры. Сдавал в стирку – вещи не возвращались. Исполнительный директор «Торпедо» товарищ Груздев говорил: «Мы вам в начале сезона выдали форму, больше ничего не получите». В результате у меня из трех футболок осталась одна, из трех трусов – тоже одни.

Я уже в футболке «Спорт-Экспресса» стал выходить на разминку – другой у меня не оставалось. Когда в Лужниках проходил финал Турнира дворовых команд, который организовывала эта газета, я заглянул, и мне подарили. По цвету с торпедовскими черно-белыми она совсем не сочеталась – оранжевая. Но я счел, что это и хорошо – люди хоть чуть-чуть встряхнутся, начнут работать. А то жили, как по уставу КПСС, считали каждую мелочь. Там же руководители партбилеты не сдали! Наверное, надеялись, что вернется советская власть.

Ни о каких чартерах в «Торпедо» не было и речи. И в аэропортах насиделся, и в автобусах наездился, и на поездах. Ничего подобного в моей практике не было. Я терпел. Но если от команды требовали выхода в Премьер-лигу и при этом создавали такие условия – футболистам было непонятно и неприятно. В Екатеринбурге, помню, взлетали полтора часа, самый гадкий самолет, которые только встречаются, но они еще почему-то летают – «Ту-154», – трясло. Было страшно. В гостиницах жили – тоже не фунт изюму. Худшая была в Брянске – но и других такого же уровня хватало.

Как только стало понятно, что в высшую лигу мы не выходим, руководство приняло решение омолаживать команду. С опытными игроками начали прощаться – при этом обвиняя в том, чего они не делали. Кто-то якобы сдавал игры, кто-то играл на тотализаторе, кто-то еще что-то… Можно же было сказать по-человечески: «Вы не выполнили задачу. Теперь ставка на молодежь». А не выдумывать «сюжеты».

Я по этому поводу молчать не собирался – из меня тот еще дипломат. В итоге меня показательно не отпускали. О том, что обещали отпустить, если Ярцева не будет, никто уже не вспоминал. Хозяева своего слова: захотели – дали, захотели – обратно взяли.

Когда меня держали в «Торпедо», я бороду отрастил – и в прессе заявил, что сделал это в знак протеста. Мол, пока «Торпедо» не отпустит – бриться не стану. Любой способ заявить о ситуации, которая меня не устраивала, использовал.

Жена крайне отрицательно относилась к моему новому имиджу, но я был непреклонен. А на вопрос журналиста, что будет, если контракт с «Торпедо», рассчитанный до конца 2008 года, придется полностью отработать, ответил: «Значит, буду как Лев Толстой. Хотят увидеть меня с такой бородищей – пожалуйста, могут еще полтора сезона никуда не отпускать. Слово я сдержу».

И действительно побрился только после того, как меня все-таки отпустили.

Алешин сказал, что такого футболиста, как я, он в жизни не видел. Что хотел этим сказать – не знаю. Я понял так, что клубу был очень нужен. Но в «Торпедо» играть категорически не хотел.

В итоге все-таки договорились с «Сатурном». И, когда это уже произошло, я провел свой последний матч за «Торпедо» – в Набережных Челнах. Надо было попрощаться с командой, хоть из-за любой из нескольких травм мог не выйти на поле. Прощание вышло грустным – 0:4. Эмоций было – ноль.