Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

Но Вова – добрый. Рыбак, охотник. Как-то раз с одного выстрела уложил… охотничью собаку егеря. И массажист отличный. Правда, больно после его массажей было. Хочешь расслабиться – а он, наоборот, как втопит! И приговаривает: «Вот она, пошла, чувствую, чувствую!» Иной раз так больно, что еще сто раз подумаешь, идти ли к нему на массаж…

А Егорыч, легендарный администратор «Локомотива» Анатолий Машков? У него всегда все находилось. На старом «Локомотиве» была каморка, куда только он мог пройти, не нагибаясь. Что ни попроси – все оттуда выудит.

Это я знал, еще когда в «Спартаке» играл. В 1996-м, когда Лужники закрылись на реконструкцию, мы домашние матчи тоже на «Локомотиве» проводили. Мне что-то из экипировки потребовалось, и администратор «Спартака» Александр Хаджи, для которого не существовало слова «нет», к Егорычу за этим обратился. Тот мигом нашел!

А когда я уже в «Локомотиве» играл, стал канючить у него бутсы «Адидас» на тринадцати шипах – так называемые копочки. Их не было нигде – а он мне принес. То ли с кем-то поменялся, то ли у кого-то попросил. Позже сказал, что со стадиона «Динамо» их взял.

В общении дядька очень простой. Я и не знал до поры, что он сидел. Оказалось, много лет назад он не сдал людей, которые работали тогда в «Локомотиве» и на чем-то проворовались, взял всю вину на себя. Приговорили его то ли к пяти, то ли к семи годам.

А потом, когда он вернулся из заключения, клубом уже руководили Филатов с Семиным – и взяли его к себе. Никто его не трогал, он был символом команды. Не трогают и по сей день, хоть в клубе почти все люди сменились. Да, может, его и отодвинули, но в команде оставили. Нам он тюремных историй не рассказывал. Но многозначительно говорил: «Если будут какие-то проблемы – обращайся».

С огромным уважением отношусь к врачу Савелию Евсеевичу Мышалову. Сколько раз он, уже находясь в почтенном возрасте, ставил меня на ноги! И ту клинику в Мюнхене для Полины нашел, и вообще помогал очень много. Мог спокойно точнейший укол в колено сделать – и ты совершенно по-другому начинал себя чувствовать.

И мне его всегда приятно встречать, и ему меня. Он постоянно говорит: «Таких людей, как ты, я мало видел». В смысле – бойцов. Сколько раз я, Евсеев, говорил Евсеичу: «Давай, коли – и я буду играть. Ничего не хочу знать!» И играл ведь.

В 2005-м получил мениск, на следующий день уехал в Германию, тут же сделал операцию. Через две недели встал и побежал – а ровно спустя месяц, день в день, после разрыва мениска уже играл на Кубок УЕФА против «Палермо» и чувствовал себя великолепно. И Мышалов был этим очень горд.

Быстрее – и это я видел своими глазами – после мениска восстановился только Валера Карпин. Это было, когда он играл в «Спартаке». Я это помнил – и верил в то, что такое возможно.

А Мышалов, по-моему, до сих пор работает в интернате «Локомотива». Там есть медицинский центр на первом этаже. Дай Бог ему здоровья. В Бога я, кстати, верю, хоть обряды и не соблюдаю и в церковь хожу редко. Думаю, что без веры не будет ничего…

Еще один наш доктор той поры – Александр Ярдошвили – известный весельчак. Мы его называли – Сказочник. Такие захватывающие истории рассказывал! А Овчиников говорил: «Что вы ему верите, уши греете?»

Правда, кое-каким из этих историй я сам был свидетелем. Когда-то для «Локомотива» купили и привезли из Германии машину «Скорой помощи», «Вольво», Эдуардыч на ней ездил по Москве с сиреной. Включал и гнал без пробок, хотя никаких пациентов в машине не было. А что, удобно!

Чем Ярдошвили хорош – над ним всегда пошутить можно было, и он юмор нормально воспринимал. Не случайно же мы всегда собирались в медкабинете, и Семин это приветствовал. Я начинаю Эдуардыча травить: «Чё ты колешь? Чё ты даешь?» Изображаю, что с агрессией, хотя абсолютно без нее. Он дает таблетки, я реагирую: «Что, я без таблеток не побегу? Нет? А если выпью, побегу, да? Ребят, значит, всё спокойно, доктор обещал: завтра выиграем!»

Таких историй, как с бромантаном в «Спартаке» в 2003-м, у меня в карьере не было. Слышал от ребят, как Максим Деменко после замены пошел на другую скамейку, и много других историй. Но сам в них, к счастью, не попадал.

Хотя, в свою бытность в «Спартаке», помню, мы кровь ездили переливать в какой-то медицинский центр на Павелецкой – кажется, Институт хирургии имени Вишневского. Сдавали, а перед Лигой чемпионов переработанную кровь нам переливали. За нее клуб платил в клинику по тем временам хорошие деньги – 4 тысячи долларов. Позже это переливание запретили, допингом объявили. А в «Локомотиве» вообще напрямую делали: из вены брали – в задницу кололи. Потом так тоже стало нельзя делать. Еще неотон кололи, но это обычное средство для сердца. Хотя, по-моему, и его с какого-то момента в спорте запретили.