Футбол на всю жизнь

Однако классного вратаря из него не получилось. По–видимому, подвела нервная система. Поликанов много тренировался, но играл неровно: то проведет несколько матчей очень хорошо, а потом — срыв, неудача. Небыло у него и настоящей вратарской реакции, опаздывал он часто с выходами на перехват, и это доставляло нам, защитникам, много дополнительной работы. Но и Леша внес свой вклад в успех команды, он старательно и от души делал все, что мог сделать. Это не так уж мало.

Моего соседа по линии защиты, Медакина, и в глаза и за глаза называли «аристократом». Саше это нравилось. Он любил красиво говорить, красиво одеваться. А еще больше — петь. Впрочем, петь мы любили все. В автобусе никогда не умолкали песни, среди которых почему–то особенной популярностью пользовалась «Лучинушка», «Горе–горькое» и еще одна… Но для того чтобы назвать эту, третью, песню, мне придется сделать небольшое отступление.

Был у нас в команде врач — Сергей Федорович Егоров. Очень добрый, чуткий и всеми любимый человек. Несмотря на свои 70 лет он сохранил необычайную бодрость, подвижность, немедленно откликался на все просьбы. Диагнозы его, как правило, оказывались точными, советы — дельными. Одним словом, человек без недостатков. Впрочем… Недостатком это не назовешь, но одна странность у Сергея Федоровича была. Он очень любил рассказывать о своих былых (никто не знал — действительных или мнимых) футбольных подвигах. Ребята любовно называли доктора «батя». Так вот «батя» наш утверждал, что играл в юности в «силу Федотова». Бывало, соберет ребят и начинает рассказывать:

— Иду по левому краю, ба–бах, в правую девятку — гол!

Особенно его страсть к воспоминаниям просыпалась, когда в команду приходили новички. Он вызывал их к себе и… прием продолжался два–три часа. Причем истории в этих доверительных беседах рождались поистине необыкновенные.

Однажды, чтобы рассеять оскорбительную подозрительность маловеров, «батя» принес нам старую выцветшую фотографию. На ней отчетливо виднелись лица десяти футболистов, среди которых мы сразу узнали Николая Старостина, Станислава Леуту и некоторых других известных мастеров. Лицо одиннадцатого было начисто стерто, но над обезглавленным телом стояла четкая надпись «Егоров».

Милый, добрый наш доктор, неважно, играл ли он в «силу Федотова» или нет, но футбол любил самозабвенно, горячо, преданно. И футболистов тоже. И мы отвечали ему тем же.

Ребята в команде молодые, все увлекаются джазом, эстрадными песнями. В ту пору появилось много эстрадных новинок и среди них «Мой Вася». В этой песне девушка утверждала, что ее возлюбленный везде и всюду будет первым — даже на Луне. Слова были положены на бравурную, жизнерадостную музыку.

Саша Медакин переделал эти слова на наш, торпедовский лад, это выглядело так:

И если Симонян забил в ворота,
То мне казалось все, что сделал это ты —
Наш «батя»!

Песня имела успех, она нам нравилась, поднимала настроение, и, отправляясь на очередной матч, мы обязательно горланили ее. Запевал Саша Медакин.

Часто случалось, он становился запевалой и на поле, показывая образец мужественной и активной игры. Воспитанник футбольной школы молодежи, он, как и подавляющее число ее выпускников, обладал хорошей техникой и довольно тонким тактическим чутьем, что помогало ему предугадывать многие ходы соперников.

Леонид Островский был одним из тех немногих торпедовцев той поры, что родились и выросли не в Москве: он к нам приехал из Риги и часто с увлечением рассказывал о городе на берегах Даугавы. Мы очень быстро подружились с ним. Иначе и не могло быть, потому что у Лени был покладистый, душевный характер, он был откровенным и бесхитростным. Он много читал и любил делиться прочитанным.

Как спортсмена его прежде всего отличала большая физическая сила и разносторонность. Он, например, вместе с Сашей Медакиным был чемпионом нашей команды в беге на 100 метров, лучше всех прыгал в высоту, хорошо, красиво выполнял упражнения на гимнастических снарядах…

Не меньшим достоинством было и его трудолюбие. После каждой тренировки он возвращался в раздевалку будто побывав под проливным дождем. Так много работать ему позволяла прежде всего его безупречная закалка, завидная выносливость.

Физическая сила, мощная фигура во многом способствовали тому, что Леня сложился как откровенный «силовик» и первое время несколько выпадал из нашего ансамбля. Однако, к чести его, следует сказать, что он быстро и весьма охотно стал перестраиваться. Во всяком случае, когда я пришел в команду, он уже учил меня технической, корректной игре.