Футбол по центру. Круифф, Пушкаш и прочие, изменившие игру

«Эти полгода без официального футбола пошли мне только на пользу. Я спокойно осваивался и многому научился. Всем, что я знаю о тактике и способах ведения игры, я обязан нашему тренеру Беле Гуттманну. Он очень много возился со мной и относился, как к родному сыну — помогал, советовал, берёг и, если нужно, отчитывал», — примерно так всегда отзывался о Гуттманне Эйсебио.

Конечно, Бела видел, какой алмаз попал ему в руки. Он, тренер, довел этот алмаз до «стадии бриллианта»: «И Агуаш, и Колуна, и Аугушто были безусловно хороши, но Эйсебио... Просто нет слов...»

Он предъявил миру новую звезду летом 1961-го в Париже во время коммерческого турнира четырех команд с участием «Сантоса», за который выступал 20-летний «король футбола» Пеле. 18-летний Эйсебио вышел на второй тайм против бразильцев при счете 0:4. Игра завершилась 3:6, и все три мяча «Бенфики» были на счету новичка.

Напоминание: все мы смертны

Чемпионат Португалии-1961/62 начался с несчастья — тяжелую травму получил столп обороны «Бенфики» Центрбек Жермано. Это была очень серьезная потеря. А еще, «как положено», игроки «Бенфики» слегка задрали носы после европейской победы, то есть «зазвездились». Кто-то получил предложение из-за границы, кто-то просто посчитал, что достиг всего, и «дисциплина, — говорил Гуттманн, — куда-то испарилась». Тренеру пришлось приводить игроков в чувство штрафами и устными внушениями. Любимой страшилкой Гуттманна было предсказание нерадивым, что «если не образумитесь, разгильдяи, то через год будете на рыбзаводе сардины в консервные банки запихивать. Хотя вряд ли вам доверят такое серьезное и высокоинтеллектуальное дело. Максимум — чешую выметать...»

^{...И это тоже. Эйсебио, Гуттманн и Марио Колуна с Кубком чемпионов}

После выезда на матч первого круга КЕЧ-61/62 против «Аустрии» в Вену замеченных в час ночи на Кернтнерштрассе[42] «бенфикистас» пришлось оштрафовать на месячную зарплату.

Бела рвал и метал: «Без жертв в профессиональном футболе успеха не будет! Без железной дисциплины не только войны не выиграть, но и одного сражения! И если не будете соблюдать дисциплину, то вам одна дорога — на сардинную фабрику!» Провинившиеся каялись, бормотали извинения, клялись, что «никогда больше» и «шеф, вы ж нас знаете, носом землю рыть будем.».

...Вообще, все звезды «Бенфики» того времени отзывались о Гуттманне крайне уважительно («. а еще он учил нас правильно воспринимать успехи.»), а некоторые, в том числе Эйсебио, Колуна, Аугушту даже с оттенком какого мистического поклонения («. от него исходила непоколебимая уверенность; и он видел каждого насквозь.»).

После относительных домашних неудач начала сезона Гуттманн сделал ставку на КЕЧ-61/62, полагая, что более короткий, но куда более престижный, чем национальное первенство, турнир, принесет в случае повторной победы гораздо больше славы и, разумеется, материальной выгоды. За вторую победу в КЕЧ Гуттманну было обещано еще полмиллиона, а за выигрыш чемпионата плюс кубок «всего лишь» 350 тысяч.

Безусловно, это говорится и пишется задним числом. «Сделал-де ставку на КЕЧ». Это потом, когда придет успех, его будут объяснять мудростью тренера, который «правильно распределил силы и выбрал более перспективное направление». Потом, когда всё будет окончено. А в феврале 1962-го ситуация выглядела иначе — можно проиграть всё. Во-первых, наверстать потерянное в осенней части чемпионата представлялось чем-то фантастическим (отрыв от второго места составлял пять очков и остался таким до конца), а во-вторых, предстоял выезд в Нюрнберг на четвертьфинал КЕЧ. Сообщения из Германии были неутешительные — вечерами до —10 °С и снег.

Гуттманн оставил Эйсебио в Лиссабоне (он и в Вену его не брал) — нечего ему там делать по такой погоде. Синоптики, как обычно, обманули — в вечер матча было не десять, а пятнадцать градусов мороза и играть пришлось на твердом замерзшем поле. Нюрнбергские полулюбители, которым за победу была обещана премия в целых пятьдесят марок на лицо, старались использовать погодное преимущество на полную и победили 3:1.

Дома лиссабонцы ликвидировали разрыв в два мяча уже к пятой минуте (Агуаш и Эйсебио), а затем забили еще четыре, выиграли 6:0 и вышли в полуфинал.

...Вояж в Нюрнберг запомнился Гуттманну не только перипетиями игры на непривычном морозе.

Буквально месяцем ранее, 11 января 1962 года, внезапно от инфаркта умер старый друг Белы Дьёрдь Орт. Он тоже работал в Португалии — тренировал «Порту». Смерть Орта потрясла Белу («боже, буквально пару дней назад виделись, а его уже нет»), и он с полной ясностью осознал, что ему самому уже катит за шестьдесят, сердце начинает пошаливать, да еще при такой нервной работе. В Нюрнберге Гуттманн обратился к немецким кардиологическим светилам и получил вполне ожидаемый совет: «Поменьше волнений, поменьше нервной нагрузки, побольше покоя. Но отходите от дела постепенно, не рвите резко — это крайне опасно.»