Футбол – только ли игра?

Пауза мне нужна была для рывка вперед. Может быть, в сегодняшнем футболе нас приучили бы действовать по-другому. Да уже и в то время, когда стал играть в паре со Стрельцовым в сборной, я перестроился, увеличил объем работы. Играл не только в атаке, но выполнял и диспетчерские и оборонительные функции. А прежде был направлен в основном на движение вперед. Вперед и только вперед, открыться – и снова вперед…

Вот и Стрельцов говорит:

«Да, я мог отстоять и сорок минут, и сорок пять, но вот за пять или даже за одну минуту вступления, включения в игру мог сделать то, чего от меня ждали, требовали.

В самом начале игры или в самом ее конце – неважно – я, случалось, и забивал гол, становившийся решающим».

Действительно, так оно и было. Делал то, чего от него больше всего ждала команда. Но для соперника действия Стрельцова, который мог поначалу показаться слишком спокойным, даже флегматичным, всегда являлись неожиданностью, застигали врасплох.

Помню, команда «Торпедо» принимала ереванский «Арарат». Я опоздал на игру минут на шесть-восемь. Взглянул на табло: «Арарат» выигрывает 3:0. Глазам не поверил. За шесть минут на чужом поле – игра проходила в Лужниках – забить три мяча! Сел, стал смотреть.

Эдик был, видимо, не в настроении, а может, смирился уже с неудачей, еле-еле передвигался по полю и почти не участвовал в игре. Защитники «Арарата» сбили его раз – он встал, отряхнулся, косо посмотрел на обидчика. Потом задели второй раз, хотя не имели оснований – он не шел напролом к воротам. Я подумал, что же они делают? Ведь он и играть-то сегодня не хочет, видно, считает, что матча уже не переломить. Но его уложили на землю и в третий раз, причем очень грубо. И тут он взорвался. Что началось!..

Стрельцов не ответил грубостью, но стал терзать оборону. Играть в полную свою мощь, и мячи полетели в ворота один за другим. Кого-то из торпедовцев удалили с поля, они остались вдесятером и все-таки победили 4:3. Без всякого преувеличения можно сказать и по-другому: победил Стрельцов, он выиграл матч.

Футболистом он был настолько ярким, что никто не гадал, впервые увидя семнадцатилетнего Эдика, выйдет ли что-то стоящее из парня или не выйдет. Его талант не вызывал сомнений.

Я уже говорил, в сборной играл с ним в паре: он на острие атаки, я немного сзади. Мне исполнился тридцать один год, Эдику – двадцать. Его двадцатилетие мы отмечали в 1957 году в Болгарии, куда приехали на товарищеский матч. Так и вижу проход Стрельцова к воротам. Он получил мяч за центральной линией, набрал скорость и пошел вперед, обыгрывая одного защитника за другим. Когда вошел в штрафную площадку, на нем буквально повисли, он вырвался, протащил за собой одного защитника, вцепившегося в майку, вытянул на себя вратаря, отдал мяч чуть назад – Исаеву, и тот закатил его в пустые ворота.

С появлением Стрельцова в сборной я все чаще оставался на скамейке запасных. Но ревностного чувства к нему, как и к Боброву, не испытывал. Передо мной были и талант и молодость. Он только что взошел, а я уходил. И хорошо понимал, что играть осталось недолго. К тому же Эдик подкупал своим простодушием, добросердечием. И по сей день такой же.

После того как он совершил проступок, вырвавший его надолго из нормальной жизни, из футбола, мы спрашивали себя, друг друга: предвещало ли что-нибудь эту беду? Наверное, предвещало. Молод, окружен толпой поклонников, для всех – Эдик. Вокруг полно желающих пригласить в ресторан, в пивную. Людей, для которых смысл жизни – приобщиться к чьей-то славе, хоть отбавляй. Такие в собственных глазах вырастают, если могут сказать: «Вот выпивали мы однажды с Эдиком…» Или: «Поспорили мы тут с Серегой Сальниковым…» Эдика всюду приглашали, а отказывать, отказываться он не умел.

Был и предупреждающий звонок, когда они с Валентином Ивановым опоздали на поезд – команда ехала в ГДР на ответственный матч с польской сборной. Поезд нагнали уже в Можайске, где он сделал вынужденную остановку по распоряжению ответственного товарища из Министерства путей сообщения. Эдик искупил вину игрой – вышел на поле с недолеченной травмой, забил один из двух голов. Ему все простили, все забыли. А поступи с ним строже, кто знает, может, и уберегли бы от случившегося потом, вскоре.

Мы тогда досадовали, злились, осуждали его, ругали, но… не перестали любить. Я очень уважаю его за то, что мужественно перенес наказание, не сломался, смог снова занять достойное место в большом футболе. Когда Эдуард вернулся домой, ему разрешили играть в первенстве Москвы за клубную команду автозавода. Его не забыли, и он по-прежнему был настолько популярен, что во время любой игры его команды происходило столпотворение. Где бы ни назначался матч – в Филях или в Черкизове, – на стадион устремлялись тысячи болельщиков. Шли на Стрельцова. В конце концов ему разрешили играть за команду мастеров. И дважды он признавался лучшим футболистом сезона. Какой же надо иметь талант и волю, чтобы после долгого перерыва вновь обрести себя.