Футбол - только ли игра?

Потом мы встретились с Эйсебио в Мексике, извинялся уже я, что не оказали ему тогда должного приема, и сообщил: привет Льву Ивановичу передали. Эйсебио просиял: «А как он сейчас? Как живет?»

В последние годы мы работали с ним вместе в Управлении футбола. Когда-то Яшин был начальником футбольной команды «Динамо», потом его почему-то отстранили от этой должности, а к другой работе в клубе не привлекли, хотя он был знаменем «Динамо». И Лев Иванович оказался в тени. Вот уж поистине, в своем отечестве пророка нет.

В это время в Управлении футбола появилась должность государственного тренера по воспитательной работе. Стали думать, кто может ее занять. Ну, конечно, Яшин! Кандидатуры лучше, достойней и быть не могло. Воспитывало само его появление в любой сборной, любом клубе, его авторитетное слово.

Встречи Яшина с трудовыми коллективами, с футбольными – он никогда ни перед кем не отказывался выступить, – его выезды за рубеж, его встречи с руководителями федераций, с болельщиками прибавляли авторитета всему Госкомспорту СССР. Его всюду знают и чтут. Финны, например, ежегодно проводят турнир имени Льва Яшина.

Подкралась беда – держался очень мужественно. Давно его беспокоили боли в ноге. Особенно плохо чувствовал себя в Венгрии, во время поездки на матч с ветеранами. По возвращении услышал приговор врачей: ампутация, другого выхода нет.

Как откликнулся весь мир на его несчастье! О болезни Яшина передали все агентства. В Управление футбола отовсюду звонили, пришли телеграммы от всех национальных федераций футбола. Письма, открытки поступали к нему со всех концов Советского Союза, из других стран, все спрашивали: чем можем помочь? Приезжали делегации от рабочих коллективов из самых разных городов. И он, несмотря на тяжелое состояние, всех принимал в больнице, со всеми разговаривал, всех благодарил. Только перед близкими друзьями мог иногда на какое-то мгновение обнаружить свои переживания, но тотчас брал себя в руки.

– Ты еще выйдешь на поле, – говорил я ему, – сделаешь первый удар по мячу, – и он кивал в ответ: выйду!

Живет как жил. По воскресеньям ловит рыбу, даже на подледный лов ездит, и много работает. Недавно мы проводили его из Управления футбола на работу в общество «Динамо». Надо сказать, возвращался он в родной клуб с радостью. Это правильно, что его пригласили и что он не отказался.

Мне, правда, было грустно, что теперь будем реже видеться. И он, вероятно, подумал о том же:

– Да, Палыч, а кто же теперь чаек мне будет готовить?..

СМОТРИМ, СУДИМ…

В «Сухуми» мне кричали: «Давай, Микишка!» Это не могло не нравиться – на меня надеялись, и я «давал».

Первые три года в «Крыльях Советов» не стали яркими страницами моей футбольной биографии. Зажался, оробел, оказавшись рядом с мастерами, присматривался, учился. Но вот, наконец, почувствовал уверенность, и трибуны – удивительное дело! – сразу как бы откликнулись на это чувство. Даже личный поклонник у меня объявился – высокий, сутуловатый черноволосый парень, нос с горбинкой.

Подошел, представился: «Меня зовут Женя, фамилия Симонов. Учусь в ГИТИСе, надеюсь стать режиссером. А пока я только сын Рубена Николаевича Симонова. Давно слежу за вашей игрой…»

Я смутился: чем привлек его внимание? Он сказал, что ему не просто нравится, как я играю, ему кажется, что я перспективный футболист. Мы познакомились, подружились.

И дружим с Евгением Рубеновичем, который долгое время был главным режиссером театра Вахтангова, до сих пор.

Дифирамбов в ту пору мне никто не пел, да и не за что было. А когда попал в московский «Спартак», в великолепную пятерку нападающих (моими партнерами стали Парамонов, Дементьев, Терентьев, Сальников, которого потом, после перехода в «Динамо», заменил Александр Рысцов), то, как говорят в футболе, заиграл. Стал забивать мячи. Это лучший подарок болельщикам. Есть победы, есть голы – слышишь свое имя с трибун: «Давай, Никита!» Сладостная поддержка. Но тут же можешь получить и оплеуху – довесок к славе: «Бегать надо, Симонян!» Трибуны ничего не прощают. Не кинешься наверх объяснять, отчего ты не в форме. Вышел на поле – играй!

Если говорить о спартаковском духе как воле к победе, то дух этот воспитывался, закалялся и благодаря болельщикам. Трибуны с первого удара до финального свистка так поддерживали команду, что нельзя было подвести нашего союзника, нашего двенадцатого игрока.

– Если должен играть «Спартак», я уже утром просыпаюсь с сознанием, что сегодня произойдет значительное событие. И весь день проходит под эгидой этой мысли. И она всегда для меня торжественна. Время меня не изменило. Играет «Спартак», и наступает состояние особой праздничности, как полвека назад, – говорит мне мой друг Алексей Михайлович Холчев (я уже знакомил с ним читателя) в свойственном ему романтическом настрое.

Он с десяти лет болеет за «Спартак» и до седин остался верен любимой команде.

О спартаковских болельщиках можно написать отдельную интересную книгу.