Футбол убьет Россию

И только Сергей Фурсенко вдруг подал голос, сделав уж совсем странное заявление, суть которого сводилась к следующему. Мы уже давно (?!) знакомы с обстоятельствами этого дела. «Непонятно, – тут надо цитировать уже дословно, – почему оно всплыло именно сейчас». Сказал Сергей Александрович это на следующей неделе после избиения футболиста. Что в таком случае означает это «уже давно»? С ним что, согласовывались методы разрыва контракта? О чем идет речь? В чем проговаривается главный наш футбольный менеджер? Или у него, как у героя Салтыкова-Щедрина, просто включается в голове какой-то органчик, ведь надо хоть что-то сказать…

Комитет по этике довольно долго решал, что делать с делом Никезича. В итоге принял, по традиции, нелепейшее решение: счесть, что присутствует состав преступления, предусмотренный Уголовным кодексом. А значит, правоохранительные органы должны всенепременно возбудить дело. Было для чего собираться и ломать копья несколько часов…

Справедливости ради скажем, что это далеко не первый случай в российском футболе, когда угрозы физической расправы имели место. Четыре года назад Марко Топич, форвард самарских «Крыльев», покидал клуб и подписывал контракт все с той же «Кубанью» под немалым давлением.

Или вспомним более свежую историю, приключившуюся с камерунским защитником Сержем Бранко, который в октябре 2010 года рассказывал, как отказывался играть договорной матч с ФК «Москва», а Омари Тетрадзе хотел учинить над футболистом расправу, бегая за ним по базе с пистолетом в руке.

Да и с «Кубанью» подобным образом расстался в этом межсезонье не только Никезич, но и серб Сретен Сретенович, который подписал после угроз нелепый документ, по которому должен клубу больше, чем заработает за год в своей новой команде.

Но именно дело Никезича должно было стать своеобразной лакмусовой бумажкой для Комитета по этике: будет проведено справедливое расследование, решатся опустить «Кубань» в дивизион ниже, что в принципе нормами регламента предусмотрено, – значит, есть желание очищать наш футбол. Быстренько найдут виноватых (точнее, назначат виноватых) – значит, все остается по-прежнему.

То, что ничего не меняется, стало ясно уже спустя несколько дней, когда появилась информация, что тренер Хлыстунов и спортивный директор клуба Доронченко отстранены (временно) от работы. Дело получило резонанс отнюдь не всероссийский. Все-таки Никезич обратился и к Платини, и к Блаттеру Зато теперь Фурсенко может снова включать свой органчик: «виновные найдены», «расследование заканчивается», «мы очищаемся», ну или что придумает его фантазия.

Между тем в стороне как-то остается главное: эта ситуация – чистейшей воды криминал. И истории с декларированием псевдоуспехов российского футбола – лишь фасад, за которым насквозь прогнившие нравы. Почему Комитет по этике решил провести заседание по делу Никезича в закрытом режиме? Это ведь породило больше вопросов, чем ответов. Что именно и от кого на этом обсуждении скрывали? Или там шла неприкрытая торговля?

Строго говоря, Комитет по этике – пока самый громкий провал новых футбольных властей. Наверное, потешаться еще больше можно только над Кодексом чести. Но кодекс – просто декларация. Он абсурден уже хотя бы потому, что к реальной жизни неприменим. А вот Комитет по этике вопросы решать действительно должен. Создававшаяся с такой помпой чуть ли не революционная по своей сути структура на деле вышла не революцией, а пшиком. Допускаю даже, что люди, которые в него вошли, хотят изменить дело к лучшему. Может быть, хочет Александр Мостовой, но он считает возможным участвовать в принятии решений заочно, не выезжая из теплой Испании (и самое главное, что это считают возможным в РФС). Может быть, хочет мой заместитель по «Радио Спорт» Нобель Арустамян, которого мы делегировали в эту структуру с чистым сердцем. Но он – успешный, действующий журналист, и я полагаю, что у него не всегда будет возможность долгими часами принимать участие в бесплодных дискуссиях, которые на выходе оказываются даже без всякого результата. Может быть, хочет изменить дело к лучшему председатель комитета Аллу Дадашевич Алханов. Но он человек занятой, занимающий огромное количество постов и должностей в различных структурах. И любой человек, кто входил к нему в кабинет, знает: перед Алхановым лежит пять мобильных телефонов, каждый из которых звонит не переставая.

Из этого комитета вышел Игорь Понедельник – просто в знак протеста. Протеста против того, что комитет вроде как есть, а решений не принимает. В него с гордо поднятой головой не вошел, будучи приглашенным, Евгений Ловчев (не забыв, правда, главной своей заповеди – пропиарить этот шаг везде, где только возможно).